Анжелика еще не успела набрать полную грудь воздуха, когда
Жидков влез и быстро спросил вместо нее:
— Что было в той записке, которую нашли рядом с телом
моего дяди Макара?
Анжеликина челюсть клацнула, а ее глаза сверкнули
бешенством. Однако блюдце принялось носиться по листу бумаги. Чьи-то руки едва
не соскочили с него и догнали уже на ходу. Лариса про себя складывала из букв
слова. Через некоторое время все стало ясно. На вопрос: «Что было в той
записке?» неведомый ТРСТР ответил:
— ПОМНИ ПРОШЛОЕ.
Лариса посмотрела на Жидкова, а Жидков посмотрел на нее. В
глазах обоих отражался один и тот же вопрос. И тут раздался скрипучий голос
Фаины:
— Моего мужа убили? Ответь нам, кто бы ты ни был.
— ТРСТР, — подсказал Шубин. — Ответь нам,
ТРСТР. Ее мужа убили?
Все замерли и стали ждать, что будет. Блюдце неохотно
поехало влево.
— ДА.
Лариса включила все свои ощущения, пытаясь сообразить, чьими
целенаправленными усилиями может двигаться блюдце. Только ничего у нее не
вышло. Посудина перемещалась, но подталкивал ли ее кто-нибудь, понять было
совершенно невозможно.
— Угрожает ли опасность, кому-нибудь еще в этом
доме? — нараспев спросила Анжелика.
Ответ последовал скорый и неприятный:
— ДА.
Наступила тишина, только где-то далеко громыхала настоящая
летняя гроза, обогнувшая Рощицы стороной.
— Кто-то из нас умрет? — неожиданно для всех
спросил Уманский, глядя в самый центр блюдца.
— ДА.
— Спрашивать — кто? — шепотом поинтересовалась
Анжелика и посмотрела на Фаину.
Вместо того чтобы кивнуть, та сама задала вопрос:
— Кто умрет?
— ТЫ.
— Глупости, — неожиданно для всех вскричала Фаина
и, встав, отбросила от себя стул, так что тот покатился по полу.
— Мама, не делай этого! — ахнула Анжелика. —
Мы должны отпустить духа, иначе он не сможет уйти обратно. Мы должны…
— Ерунда! — гаркнула Фаина и, подойдя к двери, с
размаху стукнула по выключателю. — Дух, пошел к черту!
От яркого света все начали жмуриться и закрываться руками.
Жидков, сильно подув, загасил по очереди все свечи, и от них пошел вверх
отвратительный черный дым. Лариса никогда не видела, чтобы обычные свечи в
прозрачных стаканчиках так чадили.
— Что ты наделала? — простонала Анжелика вслед
матери. — Теперь этот дух будет гулять тут, среди нас! Он может причинить
много вреда…
— Какой такой дух? — спросила та, не
оборачиваясь. — Даже неясно, что это тут было. Наверняка кто-то глупо
пошутил. Надеюсь, что не ты.
Самое сильное и негативное впечатление прерывание
спиритического сеанса произвело на Маргариту.
— Боже мой! — причитала она, семеня вслед за сыном
и Ларисой по коридору. — Как же она могла?! Это ведь так опасно! Я
чувствую, все кончится плохо. Мы даже не спросили у духа, сколько людей в этом
доме умрет. Вдруг не один? Вдруг несколько?
— Мама, не волнуйся, тебе ничто не грозит, —
утешил ее непробиваемый Жидков.
Они поднялись на второй этаж и как раз проходили мимо
детских комнат. Первая — Ванина, вторая — Артема. Там было тихо.
— Дети спят, — понизила голос Маргарита, а Жидков
тотчас возразил:
— Ну да! Заснешь с пустым брюхом. Наверняка лежат,
кулаки грызут.
Лариса пришла в ужас. Как это так? В доме два голодных
ребенка, а взрослые, все как один, спокойненько занимаются своими делами.
Конечно, у бедняжек нет ни печенья, ни шоколадок, чтобы заглушить голод.
Капитолина походила на женщину, способную проверять тумбочки и карманы. Кроме
того, сомнительно, чтобы Анжелика давала своему сыну деньги на мелкие расходы.
— Нормальная мать, — тихо сказала она, —
заботясь о здоровье ребенка, приносит ему на ночь кефир или простоквашу.
— Так это нормальная, — хмыкнул Жидков. — Ты
же видела мою кузину.
— Но ведь ты опекун.
— Опять! — рассердился он. — Если ты задумала
меня разжалобить, то совершенно напрасно.
К огромной Ларисиной радости, нерадивый опекун зевал. Причем
с такой страстью, с таким удовольствием, что показывал глотку до самых гланд.
При этом становился до смешного похож на ревущего осла. Надо дождаться, пока он
уснет, прокрасться на кухню, взять что-нибудь из еды и сунуть детям. Интересно,
если ее поймают возле холодильника, будет показательный суд и смерть через
повешение? Или ее четвертуют без суда и следствия?
В конце концов, она может все свалить на «жениха». Скажет,
что в нем взыграли опекунские чувства. И пусть попробует отрицать.
Жидков с невероятным проворством совершил вечерний туалет,
забрался под одеяло и свернулся калачиком. Лариса дождалась, пока выровняется
его дыхание, выключила свет и открыла окно. Дождь кончился, но толстые и
длинные капли, похожие на насытившихся пиявок, все еще ползли по фасаду дома и
трепыхались на подоконнике. Из сада дохнуло на нее такой свежестью, что
захватило дух. Небо оказалось низким и пышным, верхушки деревьев были воткнуты
в него, словно булавки в ватную подушечку.
«Выжду немного и отправлюсь на кухню за добычей», —
решила Лариса и опустила веки. Перед глазами немедленно встал Уманский со своей
суперкороткой стрижкой, которая делала его голову колючей даже на взгляд.
Ей хотелось обсудить с Жидковым результаты спиритического
сеанса, но это дело пришлось отложить на завтра. Она и то удивлялась, как долго
на этого типа действует снотворное. Наверное, для быстроты усыпления ему нужно
две таблетки — все-таки это здоровый мужик, а не хилая барышня.
Тем временем выспавшегося после обеда Шубина распирало
желание что-нибудь сделать для человечества. Единственное, что он умел хорошо, —
это печь торты и уничтожать грибы. Печь ночью торт, да еще на чужой кухне,
показалось ему делом небезопасным, и он отправился искать прошлогодние соленья.
Однако умная Зоя перепрятала грибочки в другое место, и вылазка оказалась
напрасной. Шубин расстроился и уже собрался было вернуться обратно, когда
услышал, что в его сторону движется кто-то большой и грузный.
Он мгновенно принял решение — выключил свет и нырнул под
стол. Через минуту свет вспыхнул снова, и в поле зрения разведчика-любителя
оказались крепкие ноги Вольдемара, вставленные в массажные тапки с пупырышками.
Насвистывая, наглый тип принялся выгребать из холодильника какие-то плошечки и
чашечки и расставлять их на подносе. Шубин чуть-чуть приподнял скатерть и
увидел — о, ужас! — мисочку маринованных опят, заправленных прозрачными от
масла луковыми колечками и бусинками черного перца. Вольдемар намеревался
унести поднос к себе и пожрать все до последнего кусочка.