Ольга, княгиня воинской удачи - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 112

– Мы положим там пару тысяч человек, самое меньшее, – сказал воеводам Мистина. – А нам ведь еще возвращаться назад: мимо земель, где мы уже побывали, мимо устья Босфора, мимо Болгарского царства. Не говоря уж о днепровских порогах и печенегах. Если у нас останется слишком мало людей, чтобы защитить свою добычу на обратном пути, все те, о ком я сейчас упомянул, по очереди попытаются у нас ее отнять. Поначалу-то мы отобьемся, но каждый раз будем снова терять людей. И печенегам может уже и повезти. Так что лучше нам сохранить и доставить домой то, что у нас есть сейчас, чем потерять все, пытаясь взять еще больше. А к тому же… Ведь нас ждет князь. Мы не знаем, удалось ли ему благополучно добраться до дома и не нуждается ли он теперь в нашей помощи.

Об Ингваре Мистина думал куда больше, чем говорил. Казалось, дома за это время неизбежно произошли какие-то большие изменения… Чуть ли не два поколения сменилось. Жив ли Ингвар? Не пытались ли его обидеть болгары, благополучно ли его малая дружина миновала пороги? Не воспалились ли раны? Не случилось ли в Киеве какой беды за время отсутствия князя и войска?

А порой по ночам, отправив к прочей челяди очередную греческую девку и пытаясь заснуть на золоченой лежанке кого-то из бывших хозяев города, Мистина невольно задавался вопросом: да существует ли еще та Русская земля, ради силы и славы которой они отправились в этот поход? Отсюда поверить в нее было почти так же трудно, как верить в эти вот дворцы и храмы из слоев белого камня и красного кирпича, сидя с удочкой где-нибудь под ивами на речке Ржанке.

И, будто драгоценную связь с родиной, Мистина почти постоянно носил с собой одну вещь, которая на Руси никогда не бывала. Ему нравилось, когда никто не наблюдал за ним, рассматривать серьги из горного монастыря. В добыче Гераклеи было немало дорогих вещей, но не нашлось ничего, что понравилось бы ему больше. При взгляде на них в памяти вставало лицо Эльги: красота вызывала в памяти красоту, восхищение одним оживляло восхищение другим. Эльга даже никогда не видела этих серег – этих золотых лучиков, этих белоснежных жемчужин, – но у Мистины было чувство, словно она сама дала их ему на память о себе. Она сама сияла в его памяти, как золото и жемчуг.

Увидев их впервые, он понял, что скучает по Эльге. Но нечасто давал волю этим мыслям. От них у него размягчалась душа, в мыслях начинали рисоваться разные соблазнительные видения, он принимался мечтать о будущем, а это не годится. На войне следует жить сегодняшним днем – много думая о завтрашнем, можно его не дождаться.

– И вот еще что! – Тородд знаком дал понять, что хочет говорить, и все обернулись к нему. – Мы взяли добычу, и это хорошо. Но нам ведь еще договор нужен. А с кем говорить? С козами этими? Я думал, мы тут погуляем, кейсар послов пришлет. Может, выкуп даст, чтобы больше царство его не разоряли.

– Стало быть, недогуляли еще! – усмехнулся своим страшным щербатым ртом Жбан.

– Выходит, недогуляли! – согласился Мистина. – Ты, Тородд, прав, но сами мы послов к царю посылать не станем.

– Что же, пойдем вдоль моря, пока все кругом не обойдем? – спросил Родослав.

– Недурно задумано! – засмеялись бояре.

– Это мы в тот Самкрай упремся, да?

– А за ним в Таврию попадем?

– Ну, Таврия – это ж почти дома уже!

– Такой путь не одолеть в одно лето – точно зимовать оставаться.

– Или здесь, или в Амастриде. Она, говорят, городок побольше, попросторнее.

Так в этот раз ничего и не решили. Мистина не настаивал: он обрисовал людям положение дел, пусть подумают еще несколько дней, пока время терпит.

Но оказалось, что теперь уже не все зависит от них. Однажды дозорный разъезд привел с южной дороги троих греческих всадников со значком на копье и с кентархом-посланцем. Сам доместик схол Востока, старший греческий полководец в Анатолии, Иоанн Куркуас, предлагал засевшим в Гераклее русам переговоры.

* * *

Ехать на встречу вызвался Острогляд. Мистина охотно отправился бы и сам: до смерти любопытно было взглянуть на старшего воеводу греческого царя, его соперника в этой войне. Но Свенельдич понимал, бранясь в душе, что сейчас не может ставить под удар ни себя, ни Тородда. Да и много чести пока: не сам же патрикий Иоанн предлагал повидаться. Острогляд же, умный человек, высокого рода и в придачу женатый на внучке Вещего, был достойным собеседником для любого стратига.

От греческого воеводы приехал доместик фемы Пафлагония – протоспафарий Ермил.

С малыми дружинами, в десять человек каждый, они съехались в условленном месте за стенами города – в небольшой долине среди пологих гор. Глядя на них издалека, трудно было догадаться, что это враги, различные во всем: в языке и вере, обычаях и привычках. Оба боярина – русский и греческий – на всякий случай снарядились в клибанионы и шлемы, у обоих из-под доспеха виднелся хороший шелковый камизион, а поверх доспеха – мантион с золотой застежкой на плече. Никто не хотел ударить в грязь лицом, и людей себе в сопровождение Ермил выбрал, как полагается, наиболее приглядных видом и с наилучшим оружием. Но при виде Острогляда протоспафарий не скрыл своего удивления. Видимо, ожидал, что скифский архонт явится полуголый, с дубиной в руках и шкурой на плечах. Но тот и сам – мужчина в расцвете сил, с открытым ясным лицом и ухоженной русой бородой, – украсил бы собой хоть царский обед в Хризотриклине, и десяток его телохранителей был как на подбор – все крепкие, рослые, с золотистыми бородами, в панцирях и шлемах.

– Вам известно, что это за место? – спросил Ермил, когда послы съехались и обменялись приветствиями.

– У нас этот город зовется Ираклия, – при помощи Вермунда ответил Острогляд.

– Нет, вот это, – Ермил показал плетью на скалу неподалеку. – Видишь пещеру?

Острогляд пригляделся: в скале и правда виднелось нечто вроде выемки под природным каменным крыльцом. Почти заросшая кустами и ползучими растениями, она была едва видна.

– Ты видишь только внешнюю пещеру, а под ней, в скале под уровнем земли, есть еще другая, и она гораздо больше. Она называется Пасть Ада, и в языческие времена здешние жители верили, что там вход в царство мертвых.

– А в Болгарском царстве нам рассказывали, что в Навь вход на Белом острове в море, – улыбнулся Острогляд, припомнив Бояна и его песни.

– Я вижу, вы упорно отыскиваете вход в преисподнюю, – усмехнулся Ермил. – И если вы успешно миновали один, то уж другой-то наверняка вас поглотит. Я это рассказываю, чтобы указать вам путь, которым вы уже скоро все пойдете. Злодеяния ваши превысили меру терпения Господа, а также василевса Романа и доместика схол Востока, патрикия Иоанна. Его войско из Армениака и Халдии идет сюда и вскоре уже будет здесь. Вам предлагается выбор: или вы оставляете все захваченное у ромеев, освобождаете всех пленных и даете клятву никогда больше не тревожить наши земли – тогда мы позволим вам уйти живыми. Или не позднее чем через два-три дня вы все будете уничтожены.