Ольга, княгиня воинской удачи - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 109

– Ты богат, если имеешь Ветхий и Новый Завет и иные книги, содержащие поучительные слова! – втолковывал ему восхищенный епископ несебрский, Киприян. – От тебя лишь зависит теперь избежать огня вечного.

Ингвар нахмурился: в упоминаниях об огне ему слышался укор и поношение. Долгополому хорошо рассуждать – на нем доспех не горел.

– Нет, человек, не прячься от слов Божьих, но радуйся, что с их помощью спасешься!

Огняна-Мария радовалась, и Ингвар не собирался спорить. Пусть веселится. И лишь понадеялся в душе: уж наверное, Свенельдич во славу Перуна раздобудет у греков что-нибудь получше…

– …Оно сочетает достоинства всех растущих деревьев и плодов. Корень его находится в раю, у выхода на краю земли. Рай же лежит между тлением и нетлением. Из-под корня выходят два источника: один источает мед и млеко, а другой – елей и вино. Разделяясь на четыре части, они тихо струятся и входят в Эдем между тлением и нетлением. Выходят же они с другой стороны, разливаясь на сорок ручьев, и бегут по земле, обращаясь по кругу, подобно остальным воздушным стихиям…

Ровный голос Ригора не мешал Ингвару думать о своем. Лучи из окна падали на мраморный пол, белые и красные мозаичные плитки словно перемигивались. Здесь, во дворце Малого Преслава на Дунае, Ингвар с новой женой и дружиной жил уже неделю. Сюда их привез Боян после того, как Ингвар окончательно встал на ноги и справил свадьбу. Ингвар тогда не знал, на что решиться. Несмотря на всю свою красоту, город Несебр порядком надоел ему: тянуло домой, в Киев.

Медлить из-за раненых уже не приходилось: кому было суждено умереть, умерли, а кому суденицы продлили нить, поправились. Неходячих еще оставалось человек десять, но они не сильно обременяли дружину в пять без малого сотен человек. С такой силой уже можно было пройти долгий путь до Киева, не боясь и днепровских порогов. К тому же Боян обещал проводить его со своими багатурами, а еще новое звание родича печенежских ханов обещало безопасность больше прежнего.

Но Ингвар хмурился, воображая, как вернется в Киев, имея из добычи главным образом две свежих дыры в шкуре. От привезенного с берегов Босфора осталось не много. Самые лучшие вещи – серебряные и позолоченные церковные сосуды, украшения подороже – он на свадьбе раздал новым родичам, отправил царю Петру и кавхану Георги. Те сами не почтили свадьбу присутствием, но прислали подарки со стариком – ичиргу-боилом по имени Мостич. Мостичу тоже подарили самую лучшую застежку на плащ – круглую, из золота, с цветной эмалью в серединке и жемчужным ободком по краю.

В Подунавье жать начинали раньше, чем в Полянской земле, и теперь хлеба уже убрали. Здесь окончание жатвы справляют так же весело, как у полян: из последних колосьев собирают сноп, одевают в женское платье, называют «жнивная царица» и торжественно несут освящать в церковь. Ингвар с Бояном и другими боилами ждал шествие у преславской церкви Святых Апостолов, а возглавляла жниц Огняна-Мария – в женском уборе еще более прекрасная, чем в тот день, когда в облике Солнцевой Невесты передвигалась на носилках под красным покрывалом.

Но шумные пиры по случаю дожинок напоминали Ингвару – близится осень. Каждый день он встречал надеждой: нынче будут вести от Мистины. Сначала он ждал вестей об успехе, теперь жаждал ну хоть каких-нибудь. Но вестей не было.

– …Триста светлейших ангелов охраняют рай и своим немолчным пением денно и нощно служат Господу. И воскликнул я: «Как прекрасно это место!» И сказали мне мужи: «Енох, место это уготовано праведникам, испытавшим за свою жизнь всяческие напасти…»

Книгу Еноха, ходившего на небо и видевшего Бога, отец Ригор читал не Ингвару. На скамьях перед ним сидели человек двадцать русов во главе с Дивосилом – с недавних пор рабом Божьим Ермолаем.

Образ сияющего золотом «военного креста», мельком увиденного в миг ужаса и растерянности, запечатлелся в памяти как меч божьего гнева. Казалось, это он божественной силой метал те молнии, из-под которых они спаслись лишь чудом. Образ креста, будто выжженный в сознании, они теперь видели во всем, в прекрасном и пугающем. Испытанный на воде Босфора смертный ужас перешел в страх Божий, и они оказались тверды в желании принять защиту креста и тем отвратить от себя гнев Христа. Слова о Боге едином, сотворившем небо и землю, находили путь к их сердцам как непреложная истина.

– …И повели меня двое мужей на северную сторону и показали очень страшное место, где грешников подвергали всяческим мукам. Там стлалась непроглядная, мрачная мгла, и не было света. Пылал там мрачный огонь, и река огненная пересекала всю ту местность…

Теперь русы знали, как выглядят эти ужасы наяву. По привычке Ингвар потер лоб. Колояр не обманул со своим яичным маслом: ожоги сошли без следа. Но у князя они и были не слишком тяжелы. Другим повезло меньше, и около сотни человек в его нынешней дружине сохранили те или иные следы огня: на лицах, на руках, на спинах и плечах, где одежда, облитая «Кощеевым маслом», горела прямо на теле. Ингвар знал: иные и сейчас еще кричат по ночам, видя это во сне.

Его судьба сохранила. Он снова здоров. Но кое-кто из тех, кто внимал сейчас Ригору, никогда уже здоров не будет. Ингвар не осуждал их за измену старым богам: кто-то лишился глаз, кто-то рук, а кому-то так обожгло горло и грудь раскаленным воздухом, что они кашляли чуть не до разрыва сердца и не внушали надежд на выздоровление. Кто теперь поможет им, кроме того Бога, что обещает утешение всем страдающим? «Ибо для нас жизнь – Христос, а смерть – приобретение», как говорил крестивший их в Святой Софии Несебра епископ Киприян. Ингвара пробирало холодом, когда он думал, что сам мог запросто оказаться на месте кого-то из этих, искалеченных навсегда.

Но разве мог он поступить как-то иначе? Не ходить на Греческое царство, остаться дома? Нет. Не мог. Походы придавали смысл его жизни, и сидеть дома с бабами означало бы и не жить вовсе. Тогда вся сага о нем уместится в три слова, а что ты за человек, если о тебе нет саги? Человек ли?

– …Увидел я там темницу страшную зело и мрачных нечестивых ангелов, вооруженных невиданными орудиями, которыми они без милости мучили грешников. И воскликнул я: «О горе горькое! Как ужасно это место!» И сказали мне мужи: «Место это, Енох, уготовано для тех, кто не почитает Бога и вершит на земле злые дела: занимается чародейством, заговорами и бесовским волхвованием…» ^[55]

Волхвованием… Ингвар сейчас немало дал бы любому волхву, кто открыл бы ему участь Свенельдича и войска. Но Боян, когда Ингвар стороной намекнул ему на это, покачал головой: он таких не знал. Или не захотел признаться.

Ингвар все ходил и ходил от окна к стене и обратно. Бедро ныло все сильнее, хотелось присесть. Но сидеть не давала досада. Сколько он будет вот так ждать, будто… девка на выданье? Не зная своей участи – славу принес руси этот его поход на греков или гибель и позор?