Таежный гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Достовалов cтр.№ 16

— Не буду тебя мучить. Да и времени нет. Стреляли в Бурку.

— В лошадь?! — у Маджуги глаза сделались похожими на два николаевских медных пятака.

— Именно. Кому-то непременно надо, чтобы мы не поспели вовремя на Пристань. Это уже становится интересным. Но, по крайней мере, убивать нас пока не станут. Лошадь наша, слава Богу, цела. Так что вперед, Арсений! Предчувствия у меня не хорошие. Надо успеть!

— Ну щас дождется он у нас, китайчонок ваш! Уж я его! — пригрозил Маджуга, размахивая кнутовищем над крупом Бурки.

Мизинов ничего не ответил. На душе было скверно.

К дому неслись, оставляя за собой клубы густой бурой пыли. И едва открылся на повороте мизиновский дом с распахнутыми настежь воротами двора, как генерал понял, что его опасения были не напрасными, и оставшиеся метры все торопил и торопил время…

Но вот Бурка встала наконец, фыркая и сбрасывая пот. Мизинов выскочил из брички и влетел в ворота. Посреди двора на четвереньках стояла пожилая женщина и причитала в полный голос:

— Страдалец мой! Христарадненький! — и все склонялось над чем-то белым и неподвижным на земле.

Мизинов подбежал и увидел распластавшееся тело в одном исподнем. Сквозь белую рубаху проступали багровые кровавые полосы. Мужчина лежал бездыханно. Неподалеку от него, метрах в пяти, навзничь распластался Ойхэ. Руки его были раскинуты в стороны, в одной он все еще сжимал литовку ^[18] за косье. Ойхэ был мертв — сомнений в этом не оставалось ни у Мизинова, ни у Маджуги. Мизинов осторожно поднял голову парнишки за волосы и ужаснулся — все лицо его было обезображено. Лица, можно сказать, не было вовсе — одно сплошное кровавое месиво.

— М-да, — вымолвил Мизинов, опустил голову и выпрямился. — Стреляли в лицо… Прости меня, мальчик, за скверные мысли…

— Лександра Петрович, может, они еще не ушли далеко, а? Может, догнать? — кипятился Маджуга.

— Охолонь, Арсений, — осадил его Мизинов. — Эти люди все делают четко. Они уже далеко. Да и рисковать мы не можем, понимаешь? Марковна, что случилось? — Мизинов тронул женщину за плечо. Под его рукой тело затряслось, как в лихорадке.

— Александр Петрович, батюшка! — Марковна подняла на него заплаканные невидящие глаза. — Что же это?.. Егор-то мой, а?.. Забили, в усмерть забили!.. — и снова заголосила, склоняясь над телом.

Мизинов опустился на колени рядом с Егором, перевернул его на спину. Глаза старика были полузакрыты, сквозь приоткрытые веки гляделся едва заметный зрачок. Мизинов приоткрыл веко, потрогал шею под скулой. Есть надежда!

— Марковна, он жив, жив! Маджуга, скорее! Подхватили осторожно! Несем ко мне в светелку!

Хорунжий приподнял Егора за ноги, Мизинов ухватился за подмышки, и они понесли обмякшее и тяжелое тело в дом. Марковна, причитая и утирая слезы фартуком, семенила следом. Этих супругов год назад порекомендовал Мизинову тот же Куземов, и с тех пор старики жили в его доме, целиком ведя несложное хозяйство холостяка. Егор и Марковна были сибиряками, как, наверное, каждый второй в этом далеком, но совершенно русском городе на краю земли…

Егора уложили на хозяйскую кровать лицом вниз. Мизинов с Маджугой вышли на кухню, помыли руки и вернулись к кровати.

— Снимаем рубаху, — Мизинов велел Маджуге приподнять Егора за шею и поддерживать, а сам начал осторожно срезать ткань рубахи. Спина была исполосована вдоль и поперек. Но на счастье, глубоких ран оказалось всего две. Лоскуты рубахи присохли к этим ранам и не отставали.

— Не отрывать лоскутки! — командовал Мизинов. Обращение с ранеными было привычным делом многих офицеров окопной войны. Мизинов и сам перевязал на фронте стольких раненых, что этого контингента достало бы на целый полковой госпиталь.

— Марковна, тащи сюда бинты и кипяток… Да не голоси ты, он будет цел… Потом все расскажешь!

Старуха выбежала и вскоре возвратилась с большим баулом и ковшом кипяченой воды, поставила все рядом с Мизиновым. Генерал развел в небольшой плошке раствор марганцовки и принялся аккуратно протирать спину Егора. На глубокие раны наложил смоченные марганцовкой бинты и велел туго перетянуть старика бинтом.

— Арсений, это по твоей части. Покрепче, но не резко… Вот так…

Когда с перевязкой было покончено, Мизинов велел подложить под лицо Егора несколько подушек и оставить его лежать на животе.

— Пусть отдыхает, Марковна. Сиди рядом и следи. Не тревожь его. Повязки сменим к вечеру. Не поить его и не кормить. Да, впрочем, он и не попросит пока…

— Александр Петрович, батюшка, а он выдюжит? — поскуливала Марковна.

— Я и не таких с того света возвращал в окопах, — успокоил ее Мизинов. — Обязательно выдюжит. Дня через два сделаю тебе состав крапивный на спирту, здорово помогает. Станешь прикладывать. Мне солдатики пензенские на фронте показали… Ну, — Мизинов присел на край кровати, — теперь рассказывай. Сколько их было? Когда нагрянули?

— Едва вы с Арсением уехали в город, они тут как тут, — задыхаясь, начала старуха. — Четверо было, казаки. Верхоконные все. Один офицер…

— Марковна, — перебил Мизинов. — Этот офицер — в каком он чине, ты ведь отличаешь…

— Полковник, батюшка, полковник, — старуха немного успокоилась, по крайней мере, перестала плакать и причитать и могла связно говорить.

— Нет ли у него в глазах…ну, такого блеска… немного дьявольского, что ли? И голос такой надтреснутый, с хрипотцой?

— Он, батюшка, как есть он, окаянный! — старуха снова принялась всхлипывать. — Егор ничего не говорил. Они сорвали с него зипун, порты, кинули старика на землю да как примутся нагайками стегать! Егор подняться рвется, так они сапогом его прижимают и лупцуют, лупцуют…

— Марковна, старика твоего я подниму, — успокоил Мизинов. — Не волнуйся, страшное уже позади. Нам все нужно знать, и побыстрее. Пожалуйста, соберись и рассказывай.

— Да-да, Александр Петрович, — закивала Марковна.

— Он про меня что-нибудь спрашивал?

— Только про вас и спрашивал, батюшка. Про вас да еще про золото какое-то.

— Как меня называл?

— Не помню, батюшка родимый, благодетель ты мой… — глаза старухи вновь повлажнели. — Как напустились на Егора, как давай его тискать да мутузить… Я в крик, говорю, не знаем мы ничего, и хозяин, мол, наш — честный купец… А он, старший-то их, ухмыляется: знаю, мол, этого купца, еще с германской ох как знаю!

— Суглобов! — вырвалось у Мизинова.

— Кто это такой, Лександра Петрович? — насторожился Маджуга.

— Мой старый знакомый, еще по окопному фронту. Когда-то друг. А потом — враг.

— А чего ему надоть?

— Чего надо людям во все времена? Золота! Только, откровенно говоря, я так и не знаю до сих пор — ищет он его для себя или для наших врагов…