Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века | Николай Воскресенский | страница 184 | LoveRead.ec

Эта «Артикулная грамота» после замены имени законодателя и названия страны, флоту которой она предназначалась, а также после незначительных изменений текста нескольких статей была издана на русском языке и признана источником действующего права для российского флота под заглавием: «Инструкции и артикулы военные, надлежащие к российскому флоту. Напечатаны повелением ц[арского] в[еличества] в Москве лета 1710[‐го], в апреле»^[1606]. Начинался текст русской редакции так: «Божиею милостью мы, Петр I, царь россиян, и протчее, и протчее…»

Сделаем несколько сопоставлений текстов голландского и русского законов для выявления характера заимствований и степени переработки иноземного источника.

Статья 2 голландского закона: «Кто во время той службы божией и молитв учнет смеяться и издеваться или чем бесчинствовать, того, взяв, привязать к машту и бить по седалищу и доправити на профоса два алтына» (страница 2). Русский закон: «…поставлены к машту и от своих квартирных товарищей бить ‹…› 10 копеек пени заплатить». Кроме того, по русскому закону оговорено исключение – за то же преступление офицеров не положено бить по седалищу: «Если же то учинит кто из офицеров, то вычесть жалованья впервые за неделю, в другой ряд – за две» (страницы 7 и 8).

Статья 4 голландская: «Должен да будет каждый Господам Статам и господину князю Оранскому верно служить». Та же статья в русском законе: «Его царскому величеству, учрежденным адмиралом и адмиралтейским советникам верно служить».

Статья 5 голландская устанавливала за неподчинение и противодействие профосу – смертную казнь; по русскому закону – «под пенею телесного наказания».

По-разному были формулированы статьи 35 голландского и 32 русского законов – об ответственности моряков за обиды, побои и разорение мирного населения на суше. Редакция голландской грамоты: «Никто же дерзнет на берегу чинить кому какую обиду биением или во имении разграблением под пенею смертной казни» (лист 10). Русская статья: «В проходе рек или в посылке на означенные места путьшествуя, никто же не дерзает вышнего и нижнего чину, кто б ни был, крестьянам, рыболовцам или иным людям никаково насилства чинить, бить или их пожитков, скота и рыбы отнимать, но за все деньги платить, под пенею лишения пожитков и телесного наказания» (страницы 33 и следующая).

Статья 20 русского закона, карающая за возмущение и «умышленные советы» на корабле и на берегу, была составлена без отступлений в нормах на основании статьи 23 голландского кодекса, но в своеобразном литературном выражении.

Также на основании голландского закона была выработана следующая статья – о наказании за распространение агитационных листков, писем и недонесение о них по начальству; русский закон за подобного рода преступления установил, вместо обычной смертной казни по голландскому закону, более квалифицированный, позорный вид ее – виселицу.

Из голландской «Артикулной грамоты» были заимствованы некоторые виды наказаний, являвшиеся новостью для русских уголовных законов. Например, из 25-й голландской статьи взято в русской 22-й статье наказание – «проволочение под корабль»^[1607]. Из 39-й голландской статьи заимствовано 36-й статьей русского закона наказание за обнажение ножа на корабле: «К маште ножом руку прибить, и прибита будет, пока он сам [не] продернет»^[1608]. Статья 38 русского закона взята из голландской 41-й: «Отсечь руку, которою он помирение нарушил». Статья 39 русского закона – из 42-й голландской: «Убийцу и убиенного связать спинами и выбросить в море».

Мы привели наиболее важные изменения источника при выработке русского закона, а также указали наиболее яркие места заимствований из голландской «Артикулной грамоты». Из них видно, во‐первых, что русский морской закон – «Инструкции и артикулы военные» 1710 года – имел своим единственным источником законодательного характера голландскую «Артикулную грамоту», которая была принята без сколько-нибудь значительной переработки, и, во‐вторых, [что] отмечаемое историками русского права обогащение видов наказаний в петровском уголовном законодательстве (по сравнению с Соборным уложением 1649 года) имело источником не жестокосердую натуру Петра, а уголовные кодексы передовых морских государств Запада, и прежде всего «Артикулную грамоту» «Господ Голландских Статов».

Сделанный нами вывод приобретает еще большее значение, если мы констатируем два факта, установленные при изучении истории военного законодательства при Петре Великом: во‐первых, голландский морской закон, впоследствии переработанный в русский законодательный акт, кодекс, являлся источником действующего права в России со времени его перевода на русский язык и до 1720 года, т. е. до момента издания русского Морского устава, выработанного с использованием французского ордонанса Людовика XIV 1689 года; во‐вторых, голландская «Артикулная грамота» непосредственно, а также через русский закон «Инструкции и артикулы военные» оказала влияние на русские уголовные законы, как в Морском уставе 1720 года – на соответствующие главы, так и на всю часть вторую сухопутного Воинского устава 1716 года – Артикулы воинские, проект которых был составлен Эрнстом Фридрихом Кромпейном, обер-аудитором русской службы.

Переходим к изучению влияния датских законов на русское правотворчество. Из предыдущих глав видно, что одно время Петр имел особый интерес к датским законодательным актам. Об этом он писал своему послу в Дании, князю Долгорукому, посылал для собирания сведений о датских законах и порядках специальное лицо, своего генерал-адъютанта П. И. Ягужинского, совещался с датским послом Юстом Юлем и т. д. При этом следует отметить, что интерес царя к законам Дании не ограничивался какой-либо одной стороной государственной жизни, а имел общий характер. Это особенно видно из указов Петра Ягужинскому в 1715 году. «Писать в Копенгаген, чтоб прислал весь аншталт экономии государства Датского, – писал Петр своему генерал-адъютанту 12 сентября 1715 года и далее уточнял свое распоряжение: – Уложение гражданское и воинское, сколько колегиум, что каждой должность, сколько каких персон в колегии каждой, како[е] жалованье кому, какие ранги междо себя и протчее все, от большого до малого»^[1609]. В беловом тексте указа он еще прибавил собственной рукой: «Также земских и протчих управителей должность и чин и все, что к тому надлежит». Петр приводит и основания своего интереса: «Ибо мы слышим, что и шведы от них взяли»^[1610].