Маленький городок в Германии. Секретный паломник - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 191

Но Смайли не желал доставить ему такого удовольствия. Сначала он начал как будто сердиться, что я мог только приветствовать. Но ему удалось сдержать эмоции. Он заговорил, но вдруг осекся и примолк, заставив меня задуматься, не пора ли завершать встречу. Затем, к моему облегчению, он вновь оживился, и я понял, что его заставило отвлечься какое-то воспоминание.

– Вам следует понять, – объяснил он, отвечая, как делал часто, на вопрос не буквально, а в обобщенном смысле, – насколько важно в свободном обществе, чтобы люди нашей профессии оставались всегда не только непримиримыми, но и неподкупными. Верно, нередко нам приходится в силу служебной необходимости хлебать из одной тарелки с дьяволом, причем далеко не всегда ложкой с длинной ручкой. И, как известно каждому, – лукавый взгляд, брошенный им на Мэггза, вызвал взрыв благодарного смеха, – дьявол может оказаться гораздо более интересным сотрапезником, нежели Бог. Я прав? Но все же одержимость добродетелью нас не покидает. Эгоистические интересы неизменно сильно ограничены. Как имеет пределы и беспринципность. – Он снова сделал паузу, погрузившись в свои мысли. – Все, что я собирался сказать, заключается в следующем: хотел бы надеяться, что если время от времени вас начнет одолевать соблазн проявить гуманность, вы не воспримете это как признак слабохарактерности, а внимательно прислушаетесь к позыву.

Запонки, тут же подумал я, словно осененный внезапным вдохновением. Джордж вспоминает о старике.

Долгое время я не мог разобраться, почему отголосок этой истории продолжал годами преследовать меня. И только затем до меня дошло, что все случилось как раз в тот период, когда мои отношения с сыном Адрианом достигли кризисной точки. Он вбил себе в голову не продолжать учебу в университете, а сразу найти хорошо оплачиваемую работу. Я же по ошибке принял его смятение за чистый материализм, а мечту о независимости за лень, после чего однажды вечером сорвался и оскорбил его, стыдясь потом за себя многие недели кряду. Именно в то время сугубо личных переживаний я и раскопал эту историю.

Затем я напомнил себе, что у Смайли детей не было, а потому двойственная роль, сыгранная им в деле, до известной степени объяснялась как раз этим. У меня мурашки пробежали по спине, стоило подумать, уж не заполняет ли он пустоту в жизни, переиначивая на свой лад отношения, которые у него так и не сложились.

Наконец я припомнил, как через несколько дней после обнаружения документов мне пришло анонимное письмо, обвинявшее беднягу Фрюина в шпионаже на Россию. Кроме того, существовало почти мистическое сходство между Фрюином и стариком, проявлявшееся в собачьей преданности и нехватке слов. Все это нельзя вырывать из контекста, надеюсь, вы меня поняли. Поскольку мне еще не приходилось сталкиваться ни с одним делом, которое не было бы связано с сотней других.

И последнее. Никуда не деться от факта, что Смайли снова оказался моим предшественником: стоило мне устроиться за непривычным письменным столом следователя в отделе допросов, как я начал повсюду замечать его следы. В нашем пропылившемся архиве, на начальных страницах регистрационной книги дежурных офицеров, в задумчивых улыбках наших секретарей из числа ветеранов, вспоминавших о нем с почти приторным и непритворным восхищением – отчасти как о боге, отчасти как о плюшевом медвежонке, а отчасти (хотя они неизменно быстро стремились затушевать это) как о смертельно опасной акуле. Они даже готовы были показать вам чашку и блюдце тончайшего фарфора из магазина Томаса Гуда на Саут-Одли-стрит – откуда же еще? Подарок Джорджу от Энн с любовью, поясняли они, который Джордж передарил отделу после своей реабилитации и возвращения на Пятый этаж. Но, разумеется, как из чаши Священного Грааля, из чайного прибора Смайли не дозволялось пить ни одному смертному.

Отдел допросов или дознания, если вы сами еще не поняли, для нашей Службы в некотором смысле эквивалент Сибири, и, как я с удовлетворением выяснил, Смайли отбывал там ссылку не один раз, а дважды. Сначала, когда имел наглость заявить Пятому этажу, что в его недра мог проникнуть вражеский «крот», и вновь – через несколько лет – опять же за свою прямоту. А отдел отличается не только монотонностью сибирской жизни, но и отдаленностью, поскольку расположен не в главном здании, а в анфиладе похожих на пещеры кабинетов на первом этаже груды камней под солидным фронтоном на Нортумберленд-авеню в северной части Уайтхолла.

И подобно многим странным архитектурным сооружениям, окружающим его, помещение отдела знавало поистине славные деньки. Его начали использовать во время Второй мировой войны, чтобы принимать чужаков, выслушивать их подозрения, унимать страхи или – если удавалось наткнуться на нечто важное – вводить в заблуждение или угрозами заставлять помалкивать.

Если вы считали, к примеру, что заметили, как ваш сосед поздно ночью сидел, склонившись над радиопередатчиком, или видели в его окне непонятные мигающие сигнальные огни, но были слишком застенчивы или недоверчивы для обращения в местный полицейский участок. Если таинственный иностранец приставал к вам с расспросами о вашей работе, а потом неожиданно вновь появлялся рядом с вами в пабе, куда вы часто заглядывали. Или ваш тайный любовник признавался вам (от отчаянного одиночества, бравады или желания показаться более интересной личностью), что является агентом германской секретной службы. Что ж, в таком случае после краткой переписки с мифическим помощником некоего заместителя министра с Уайтхолла, о котором никто никогда не слышал, вам, по всей вероятности, однажды вечером предлагали преодолеть страх перед бомбардировкой и сопровождали, уже напуганного, по кривым, уставленным вдоль стен мешками с песком коридорам. И вы оказывались в кабинете номер девятьсот девять, где майор Такой-то или капитан Какой-то Еще, оба фальшивые, как трехдолларовые банкноты, вежливо просили вас сделать заявление без всякого опасения быть наказанным за что-либо.

И время от времени, как свидетельствовала скрытая от всех история отдела и его архивные записи, всплывали действительно вещи весьма значительные, как всплывают до сих пор, хотя дела идут уже далеко не так активно, как прежде. Значительная часть работы отдела сводится теперь к таким банальностям, как мягкий отказ от нежелательных кандидатов в разведчики, разбор анонимок, подобных той, что была направлена против несчастного Фрюина, и даже помощь презираемой всеми контрразведке при проверке фактов и биографий подозреваемых. Словом, Сибирь в худшем виде, место, самое удаленное от реальной оперативной работы Русского дома, куда вы только могли попасть, чтобы не вылететь из Службы вообще.

Но в то же время, получив такое наказание, вы приобретали возможность научиться не только смирять свои амбиции. Плох тот офицер разведки, который потерял желание слушать. А Джордж Смайли, круглолицый, встревоженный рогоносец, непритязательный и неутомимый Джордж, вечно протиравший линзы очков галстуком, пыхтя и вздыхая из-за постоянно преследовавших его и вроде бы отвлекающих внимание проблем, был лучшим слушателем из всех нас.

Смайли умел слушать с полузакрытыми, сонными глазами. Он слушал чуть наклонившись, слушал в полной неподвижности, лишь чуть заметно понимающе улыбаясь. Он умел слушать, потому что за единственным исключением, которым была его жена Энн, он ничего не ожидал от других людей, никого не критиковал и прощал самые дурные поступки задолго до того, как вы в них признавались. И он слушал лучше любого микрофона, потому что его мозг мгновенно начинал активно работать, если звучало нечто действительно важное. Казалось, он умел даже предугадывать, чем завершится рассказ, пока собеседник только готовился приступить к признанию, еще сам не зная, куда заведут его собственные слова.