Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - читать онлайн книгу. Автор: Винсент Дж. Питтс cтр.№ 41

Его голос был не единственным голосом защиты. Мать Фуке, старая Мари де Мопё, которая после ареста сына забрала к себе его несовершеннолетних детей, обратилась к королю с длинным письмом, которое вскоре знал наизусть весь Париж. Оно частично состояло из молений о милосердии и напоминаний о многолетней службе сына на страже интересов короны. Отчасти (возможно, под диктовку кого-то из родственников-юристов) отстаивало право Фуке как государственного министра быть судимым за свою служебную деятельность непосредственно королем. И если это невозможно, то его право, как бывшего магистрата, – отвечать перед своими «естественными судьями» ^[465].

На юридические вопросы, поднятые в письме мадам де Мопё, никакой реакции не последовало. Однако ее просьбу разрешить жене Фуке вернуться в Париж и уладить свои дела король удовлетворил ^[466]. Через считанные дни после возвращения младшая мадам Фуке явилась в Лувр и сумела перехватить короля в тот момент, когда он заканчивал публичный обед. Она припала к его ногам и в долгих и страстных словах умоляла о милосердии. Смущенный и раздраженный, король попытался как можно скорее прекратить эту сцену. Он помог даме подняться, пробормотал что-то невразумительное и ушел, оставив ее в отчаянии. Тронутая ее мольбой Анна Австрийская заметила сыну, что «бедная женщина была в таком отчаянии, что едва могла говорить». Король в ответ сменил тему. Рассказчик, описавший это происшествие, студент-юрист с хорошими связями, добавляет, что, по слухам, дознаватели нашли доказательство, что Фуке назначил себе пансион из доходов от соляного налога, и теперь ему конец ^[467].

В таких слухах не было ничего удивительного. Практически с самого момента ареста Кольбер и его агенты позаботились об «утечках» компрометирующих «открытий». Эти обвинения часто распространялись литераторами – приятелями Кольбера, который понимал силу слова. Он использовал королевское покровительство, чтобы создать кружок роялистских писателей и поэтов, включая просветителей Шаплена ^[468], Котена ^[469] и Бенсерада ^[470]. Их целью было выдвигать идеи против Фуке ^[471]. Шаплен, к примеру, в письме к мадам де Севинье обрушивается на Фуке за то, что он «разрушал государство и делал короля ненавистным своему народу, налагая на его подданных непомерное и сокрушительное бремя». Фуке, утверждал он, использовал средства казны, чтобы смущать подданных и «обзаводиться вызывающими приобретениями». Их он затем укреплял, чтобы использовать против короля, – имелся в виду Бель-Иль ^[472]. Получили хождение фальшивая переписка Фуке с придворными дамами и список пансионов, которые он якобы самовольно выплачивал влиятельным придворным ^[473]. Сатирическая анонимная поэма под названием «Покаянная молитва Фуке» представляла собой воображаемую личную исповедь, вставленную между словами одноименной молитвы на католической мессе. Там были пассажи вроде «не имея иной цели, кроме разрушения Франции» и «я сколотил состояние, воруя у всех: купцов и горожан» ^[474].

Эти атаки не остались без ответа. Ранней весной 1662 года по Парижу широко разошлось длинное анонимное «Обращение к королю одного из его верноподданных по поводу суда над месье Фуке». Автором, на ту пору анонимным, был бывший секретарь и протеже Фуке поэт Пелиссон. Его арестовали одновременно с Фуке и посадили в Бастилию. Пелиссон каким-то образом ухитрился передать на волю пространное сочинение, обращавшееся к королю с призывами и увещеваниями. Выступая в качестве «верноподданного», которому «нечего бояться и не на что уповать», автор оспаривает юрисдикцию Палаты правосудия в отношении Фуке, поскольку, будучи суперинтендантом финансов, он подлежит лишь суду короля ^[475]. Этот аргумент Пелиссон дополняет предостережением относительно мудрости таких нетривиальных правосудных собраний. Они нарушают коронационную клятву. Так что королю предстоит лично отвечать перед Богом (и, возможно, своим народом?) за урон, который может нанести правосудию отказ от обычной процедуры судопроизводства ради столь неординарных мер. И действительно, история таких палат, очень распространенных при Ришелье, являла собой жалкое зрелище ^[476].

Не останавливаясь на этом, Пелиссон дерзко заявляет, что деятельность Фуке как суперинтенданта невозможно расследовать, не рассматривая действия Мазарини, невероятно разбогатевшего как раз в те годы, когда Фуке занимал свой пост ^[477]. А что случилось со всей перепиской Мазарини и Фуке, с приказами и письмами кардинала, которые, как утверждал автор, суперинтендант аккуратно хранил у себя в Сен-Манде? ^[478] Что касается собственного состояния Фуке, достаточно сравнить его активы с его обязательствами, чтобы понять, что только безумцы захотели бы влезать в такие долги, благодаря которым он мог вести свой экстравагантный образ жизни ^[479]. Что же до Во и Бель-Иля, то автор письма напоминал королю, что Фуке предлагал передать и Во, и приобретенный по приказу Мазарини Бель-Иль в дар дофину, наследнику короля ^[480].