Медный всадник - читать онлайн книгу. Автор: Полина Саймонс cтр.№ 110

Даша покачала головой:

– Нет, не так. Ударение было не на том слоге. Тата. Я никогда не слышала, чтобы ты так к ней обращался.

– И в самом деле, Александр, – заметила Татьяна, – что это на тебя нашло?

Даша выпрямилась:

– Мне все равно. Называй ее, как в голову взбредет.

Она встала и вышла в туалет.

Татьяна осталась рядом с Александром, но голова ее уже не лежала на его плече.

– Тата, Танечка, Танюша, – шептал он, – ты меня слышишь?

– Слышу, Шура.

– Прижмись головкой к моей груди. Пожалуйста.

Она беспрекословно подчинилась.

– Как ты держишься?

– Как видишь.

– Вижу.

Он взял ее руку в варежке и поцеловал.

– Мужество, Танечка. Мужество.

Я люблю тебя, Шура…

Но вслух она ничего не ответила.

Александр вернулся только на следующий вечер.

– Девочки! – торжествующе объявил он. – Знаете, какой сегодня день?

Они тупо уставились на него. Татьяна недавно пришла из больницы. Что она делала там?

Сейчас уже не вспомнить.

Даша казалась еще более отчужденной. Ушедшей в себя.

Сестры безуспешно попытались улыбнуться.

– Какой? – безучастно промямлила Даша.

– Тридцать первое! Новый год!

Девушки молчали.

– Смотрите, я принес три банки тушенки! По одной на брата. И немного водки. Только совсем немного. Да и вряд ли она вам пойдет впрок.

Татьяна и Даша продолжали молча таращиться на него.

– Александр, – наконец выдавила Татьяна, – откуда нам знать про Новый год? Радио не работает, и даже будильник давно остановился.

Александр показал на свои часы.

– Я, как человек военный, живу по точному времени. Да развеселитесь же! Носы кверху! Разве так встречают праздник?

Теперь, когда стол пошел на дрова, накрывать было нечего. Поэтому они разложили еду по тарелкам, расселись перед буржуйкой и съели свою праздничную тушенку с хлебом, чуть помазанным маслом. Александр дал Даше папиросу, а Татьяне – маленькую карамельку, которую та проворно сунула в рот. Все трое тихо беседовали до тех пор, пока Александр, взглянув на часы, не налил каждому по глоточку водки. В темной комнате послышался звон сдвинутых стаканов. Люди, которым пока еще удалось уцелеть вопреки голоду, холоду и тьме, выпили за Новый, сорок второй год. Александр обнял и поцеловал Дашу, а Даша, поцеловав сестру, велела:

– Давай, Таня, не бойся, поцелуй Сашу, сегодня можно.

Она отошла к кушетке. Татьяна подняла голову, и Александр очень осторожно, очень нежно поцеловал ее в губы, впервые с той встречи в Исаакиевском соборе.

– С Новым годом, Таня.

– С Новым годом, Александр.

Даша полулежала на кушетке с папиросой в одной руке и стаканом в другой.

– За сорок второй, – повторила она.

– За сорок второй, – откликнулись Александр и Татьяна, позволив себе переглянуться, прежде чем он сел рядом с Дашей.

После все легли в одну постель: Татьяна у стены, лицом к Даше и Александру. Не все ли равно? Жизни почти не осталось, так зачем теперь прятаться…

Назавтра Александр и Татьяна медленно брели к почтовому отделению. Каждую неделю Татьяна ходила туда проверить, нет ли писем от бабушки, и посылала ей короткую записку. После смерти деда они получили всего одно письмо, извещавшее, что она переехала из Молотова в рыбацкий поселок на Каме.

Письма Татьяны были небольшими: на длинные не оставалось сил. Она писала о больнице, о Вере, Нине Игленко и даже о ненормальном Славине, который после двух недель необъяснимого отсутствия вновь появился как ни в чем не бывало и опять валялся на полу в коридоре, сделав единственную уступку зиме: накинул одеяло на свое тощее тело. Об этом она могла писать. Только не о себе и о своей семье. Это она предоставляла Даше, которая умела вставить какую-нибудь жизнерадостную фразу в мрачное повествование Татьяны. Татьяна понятия не имела, как утаить ужасные реалии ленинградской зимы сорок первого. Даша, однако, была занята исключительно Александром и своими планами замужества. Что ж, она взрослая. Взрослые хорошо умеют скрывать свои горести.

Но вчера Даша слишком устала, чтобы писать. Поэтому Татьяна сочинила послание, как умела.

Они медленно пробирались сквозь сугробы, низко опустив головы навстречу пронизывающему ветру. Снег забивался в изодранные валенки Татьяны и не таял. Держась за руку Александра, она думала о следующем письме. Может, она сумеет выложить правду о маме. И Марине. И тете Рите. И о бабушке Майе.

Почта была на Невском, на втором этаже старого здания. Раньше она была на первом, но взрывной волной вынесло стекла. Беда в том, что лестница, ведущая на второй этаж, была покрыта льдом и трупами.

Александр остановился у подножия лестницы.

– Я опаздываю. Нужно доложиться к двенадцати.

– Но до двенадцати еще есть время, – возразила Татьяна.

– Почти нет. Мы добирались сюда полтора часа. Уже одиннадцать.

Татьяне стало еще холоднее.

– Иди, Шура, а то простудишься, – пробормотала она.

Александр потуже завязал ей шарф.

– Не ходи в магазин. Иди прямо домой. Я уже отдал вам паек и потратил все деньги с аттестата.

– Знаю. Пойду.

– Пожалуйста.

– Ладно, – кивнула она. – Ты придешь сегодня?

Александр покачал головой:

– Я вечером уезжаю на фронт. Мой временный заместитель…

– Не договаривай.

– Вернусь, как только смогу.

– Обещаешь?

– Тата, я постараюсь вывезти тебя и Дашу из Ленинграда на одном из грузовиков. Держись, пока я не сумею добиться для вас мест, договорились?

Они долго смотрели друг на друга. Она попыталась было признаться, что благодарна уже за то, что может видеть его. Но энергии не хватило даже на слова.

Татьяна кивнула и повернулась к лестнице. Александр остался на месте. Она поскользнулась на второй ступеньке, и Александр успел вытянуть руки и поймать ее. Татьяна схватилась за перила и обернулась. По ее лицу скользнуло что-то вроде улыбки.

– Я справлюсь, вот увидишь. Даже без тебя.

– Как насчет голодных мальчишек, которые тебя грабят?

На этот раз улыбка была неподдельной.

– Правду говоря, мне плохо без тебя. И я ни с чем не могу справиться.

– Знаю, – кивнул он. – Держись за перила.