Далекие Шатры - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 214

– Разве что молиться, чтобы боги и твой друг-хаким продлили жизнь раджи до времени, когда бара-сахибы в Шимле и Аджмере решат взяться за дело и навести справки о ситуации в Бхитхоре, – заметил Сарджи, нимало не утешив друга.

Он вышел из комнаты, оставив Аша мерить шагами комнату, и спустился во двор, чтобы позаботиться о лошадях, а потом отправился бродить по базарам в надежде услышать какие-нибудь новости и увидеть в толпе пухлое глуповатое лицо. Но Манилал так нигде и не показался, и Сарджи вернулся в каморку над лавкой угольщика в подавленном настроении, уверенный, что со слугой хакима приключилась какая-нибудь беда или что его остановили часовые на границе и запретили въезжать в княжество. В этом случае сахиб – Ашок – наверняка отправится в дом хакима и настойчиво попросит о встрече с ним, а тем самым привлечет к себе внимание врагов хакима – всех этих завистливых лекарей, которых он посадил в лужу, и многочисленных придворных, советников и жрецов, возмущенных благосклонностью раджи к чужаку с севера.

Сарджи пробыл в Бхитхоре пять дней, но уже через два дня убедился, что Аш ничего не преувеличил в своем рассказе о правителе и подданных княжества. И той ночью ему впервые пришло в голову, что маскарад, на который он столь легкомысленно согласился, скорее всего, окажется гораздо более опасным делом, чем он думал, и что, если этому хитрому толстяку Манилалу не удастся вернуться в Бхитхор, у него самого шансы выбраться отсюда живым слишком малы.

Лежа без сна в жаркой темноте и прислушиваясь к тихому дыханию Аша и заливистому храпу придурковатого парня в лавке внизу, Сарджи невольно задрожал и страстно возжелал снова оказаться в своем чудесном безопасном доме среди зеленых полей и банановых рощ недалеко от Джанапата. Сарджи любил жизнь и не хотел умирать, особенно от руки этих бхитхорцев с их темным средневековым умом. Он услышал лошадиное фырканье и глухой стук копыта о деревянную стенку сарая, когда Дагобаз или его собственный Моти Радж сердито дернулся при виде крысы или мангуста, и эти звуки напомнили ему, что путь к бегству все еще открыт для них: тайная дорога Букты. Она не перекрыта и не охраняется, и завтра, если жирный слуга по-прежнему не появится, он, Сарджи, займет твердую позицию.

Он поговорит с Ашоком начистоту и объяснит, что при данных обстоятельствах не имеет никакого смысла навлекать на себя подозрения и опасность разоблачения, оставаясь в Бхитхоре, и что для них разумнее всего покинуть княжество тем же путем, каким они прибыли, и отправиться в Аджмер через Дису и Сирохи. В Аджмере же Ашок, в собственном своем обличье, сможет встретиться и поговорить с высокопоставленными представителями политического департамента и полиции, обрисовать ситуацию и сообщить им, коли они еще не знают, что Бхитхор отгородился от внешнего мира и превратился практически в крепость.

Сарджи не доверял телеграфу и всем новомодным средствам связи и нисколько не удивлялся, что телеграммы друга остались без ответа. Письмо, доставленное надежным посыльным, он считал куда более верным делом. А еще лучше – разговор с глазу на глаз, исключающий всякую возможность недопонимания.

Но, как оказалось, у них не было необходимости ехать в Аджмер. Манилал уже находился в Бхитхоре. Он прибыл поздно вечером, как раз когда закрывались ворота. А на следующее утро он отправился на базар за разными мелкими покупками, где затеял разговор с двумя приезжими – высоким узколицым мужчиной из Бароды и сухощавым гуджаратцем, которые спорили о сравнительных достоинствах манго и папайи с владельцем фруктовой лавки.

Гобинд не обрадовался при виде сахиба.

Вопреки всему врач из Каридкота надеялся услышать от вернувшегося Манилала, что помощь уже в пути. Всю последнюю неделю он со дня на день ждал, что у ворот Хатхи-Пол появится представитель политического департамента или высокопоставленный полицейский-сахиб с многочисленным, хорошо вооруженным отрядом. Вместо этого он узнал, что Пелам-сахиб, отправив несколько срочных телеграмм и ни на одну не получив ответа, решил, невзирая на все советы, самолично приехать в Бхитхор и в настоящее время предположительно находится в городе под чужим обличьем и в обществе своего друга-гуджаратца, изображающего слугу.

Тревога Гобинда из-за бездействия властей по силе своей могла сравниться только со смятением, охватившим его при этом известии. Он редко терял самообладание, но сейчас вышел из себя, что было простительно, поскольку он жил в постоянном нервном напряжении, которое еще более возросло с присутствием Аша. Гобинд не видел решительно никакой пользы в приезде сахиба в Бхитхор – разве что он прибыл бы открыто и при полной поддержке правительства. Это было гибельное безрассудство: он все равно не в силах чем-то помочь, а если его вдруг опознают, то наверняка убьют, и никто из его соотечественников никогда не узнает, что с ним случилось, ведь, по словам Манилала, он уехал, никому не сообщив о своих намерениях.

По мнению Гобинда, вся эта авантюра была чистой воды безумием и могла лишь усугубить ситуацию, и без того чреватую бесчисленными опасностями, о которых он даже думать боялся. У него просто в голове это не укладывалось. До сих пор он считал Пелама-сахиба человеком здравомыслящим и ожидал, что в подобной ситуации тот отправится прямо в Аджмер, чтобы выяснить, почему телеграммы остались без ответа и какие меры приняты в связи с ними, а не переоденется индусом и явится в Бхитхор ломать комедию, как будто один человек в состоянии помешать нескольким тысячам осуществить задуманное.

– Он должен немедленно покинуть княжество! – набросился Гобинд на Манилала, давая выход гневу. – Своим присутствием он подвергает опасности всех нас: тебя, меня, нескольких оставшихся служанок из Каридкота и обеих рани, которые и так находятся в крайне угрожающем положении. Если сахиба или его друга разоблачат, никто не поверит, что мы не посылали за ним, и бхитхорцы позаботятся о том, чтобы ни один из нас не выбрался из княжества живым. Пользы от него не будет никакой, а вреда выйдет много. Тебе следовало так и сказать ему и сделать все возможное, чтобы отговорить его от этого безумия.

– Я старался как мог, – возразил Манилал, – но он рвался сюда всем сердцем и не желал меня слушать.

– Он выслушает меня, – мрачно пообещал Гобинд. – Завтра приведешь сахиба ко мне. Но подумай хорошенько, как это сделать. Сам знаешь, мы ходим по лезвию ножа, и нам нельзя привлекать внимание к сахибу или навлекать подозрение на себя.

Манилал действовал осторожно. На следующее утро, за час до его встречи с Ашем и Сарджи у фруктового прилавка, половина базара уже знала, что приезжий из Бароды изучал аюрведическую медицину в Каши (Бенаресе) и надеется стать врачом, практикующим методы сей древней науки. Поэтому никому не показалось странным, что такой человек пожелал встретиться и побеседовать с хакимом, представляющим другую школу, ибо всем известно, что ученые, исповедующие разные взгляды, находят удовольствие в спорах и дискуссиях. Манилал позаботился о том, чтобы все, кого он подозревал в слежке за хозяином, услышали эту историю, и во избежание всякого намека на секретность встречи условился о ней таким образом, чтобы гость явился к хакиму-сахибу открыто и при свете дня.