У любви законов нет - читать онлайн книгу. Автор: Оливия Дарнелл cтр.№ 23

И снова Оливера больно задели ее слова.

— Признаться, я тебя не очень понимаю. Ты говоришь со мной так, будто я — известный ловелас, который использует женщин и бросает их, когда они ему надоедают. Чем я заслужил такое отношение с твоей стороны? Что я сказал или сделал не так?

— Нет, ты снова понял меня неправильно! — воскликнула Зоэ огорченно. — Я знаю, что ты не такой. Ты — благородный и честный человек!

Оливер пожал плечами.

— Возможно, ты преувеличиваешь. Но, по крайней мере, я стараюсь таковым быть и всегда помню об ответственности. И никогда не обещаю того, чего не смогу исполнить.

— Я верю тебе, Оливер. И я рада, что ты такой. Дело в том, что я… очень ранима и многого боюсь… Ты не хочешь вина? Или, может быть, сварить кофе? — неожиданно перевела она разговор на другое.

Но Оливеру требовалась определенность.

— Нет, я ничего не хочу. Скажи мне только, чего ты боишься.

Зоэ смущенно теребила край платья.

— Пьер оказался трусом, а я узнала об этом в последний момент. Я считала его своим будущим мужем, а он просто поставил меня перед фактом, что уезжает. Знаешь, мы ведь даже официально объявили о помолвке и собирались пожениться, а он сбежал за месяц до свадьбы.

— Понятно…

Зоэ робко взглянула на Оливера.

— Я часто говорила ему, как хочу обставить дом для нас двоих, какие развести цветы в саду. А у Пьера даже не хватило смелости попрощаться со мной лично, он оставил мне только записку. Представляешь?

— Не могу сказать, что сожалею о его отъезде, — усмехнулся Оливер. — Он много потерял, это да. И хорошо еще, что этот Пьер показал свое истинное лицо до свадьбы, а не после.

— Теперь я тоже понимаю, что это к лучшему. Но тогда… — Зоэ с трудом перевела дыхание, — тогда я едва не умерла от горя. Мне-то казалось, что мы с Пьером хотим одного и того же. По крайней мере, он так говорил.

— Чего же тебе хочется?

— Семьи, детей, уютного дома.

— Звучит разумно.

— И еще я хочу остаться здесь, в Пюилоране. Пьер написал в записке, что не желает провести свою жизнь в провинции. Что ему претит быть привязанным к одному месту, что он любит свободу.

На этот раз Оливер долго молчал, перед тем как снова сказать:

— Понятно.

— Ну вот, — вздохнула Зоэ, — я и объяснила тебе, чего именно боюсь.

Наступила тишина. Оливер обдумывал услышанное, переваривал информацию о женщине, с которой так безумно хотел провести эту ночь. И его постепенно охватывала безысходная тоска. Он чувствовал себя обманутым — так голодному дают в руки кусок хлеба и тут же отнимают.

Оливер ощущал напряженный взгляд Зоэ, но сам смотрел в пространство перед собой, выпустив ее руку. Она собиралась сначала поговорить — и вот, пожалуйста, они поговорили. Лучше бы этого не делали.

— Значит, так, — он наконец нарушил молчание, — ты хочешь сказать, что отдашься только тому мужчине, жизненные цели которого совпадают с твоими. А с человеком, в планах которого на будущее не уверена, ты не готова иметь дело.

Зоэ подумала над ответом.

— Когда ты все разложил по полочкам, это звучит очень… расчетливо. Но в общих чертах ты меня понял верно. Это как вопрос религии. Если ты, например, принадлежишь к католической церкви, то не можешь сочетаться браком с приверженцем другой веры. Так же и с детьми. Если смысл твоей жизни в семье и детях, не стоит связывать себя с человеком, который не хочет иметь детей.

— Своего рода самозащита. От разочарований.

— Ну да. Я очень глубоко чувствую, Оливер. Наверное, слишком глубоко. У меня в жизни было столько потерь — сначала родители, потом бабушка с дедушкой, затем Пьер. Думаю, я права, что стараюсь защитить себя от потерь в будущем.

— Ясно.

И снова воцарилось молчание. За окном начал накрапывать дождь, где-то хрипло прокричала ночная птица.

— Прости меня, — сказала Зоэ. — Кажется, я испортила тебе настроение. И весь этот вечер.

— Можно сказать и так.

Оливеру было слишком скверно, чтобы оставаться сидеть рядом с ней. Он встал и заходил по гостиной взад-вперед, скрестив руки на груди, как делал всегда, когда над чем-нибудь размышлял. Когда он шел сюда, да что там, несся как на крыльях, разве такого поворота событий ожидал?

Явившись сюда, Оливер ощущал себя первобытным человеком, одержимым слепой страстью… Понадобилось же этой женщине принудить его к разговору! И самое скверное, что, даже несмотря на ужасный разговор, он все еще чувствовал яростное желание.

Зоэ испуганно следила за ним с дивана. Она видела, что Оливер до крайности раздражен, но старается это скрыть. И ее не оставляло чувство вины, что она поставила его в ужасную ситуацию.

Наконец Оливер остановился. Выражение лица его было решительным, на скулах играли желваки. Глаза казались холодными и твердыми, как серый камень.

— Если бы я решил быть с тобой предельно откровенным, я сказал бы, что нам следует остановиться прямо сейчас. И распрощаться.

— Почему? — прошептала Зоэ. То, как сильно изменилось его обращение, не ускользнуло от ее внимания.

— Я думаю, ты понимаешь почему. Я не собираюсь навеки поселиться в Пюилоране. Это временная работа — самое большое на пару-тройку лет. Так мы договаривались с мэром Ранконом.

— Я… я не знала.

— Теперь знаешь. Я думал, это всем известно.

Горечь окатила Зоэ приливной волной. О нет, подумала она, только не слезы. Но глаза защипало, и она потрясла головой, не в силах говорить.

Оливер продолжал говорить. Лицо его было совершенно каменным. Не осталось ни следа от сочувствия, нежности или восхищения, на которые, она знала, этот человек способен.

— Должно быть, я того же типа, что и Пьер. Люблю свободу, не хочу быть привязанным к одному месту. Ты хочешь иметь детей, а я не уверен в себе на этот счет. Я над этим еще не думал, если честно. Но вряд ли из меня получится хороший отец. Я воспитывался в строгости. Все, что я усвоил из отношений со своим отцом, — это послушание и дисциплина. И возможно, я несколько устал подчиняться правилам. Хочу ощущать себя свободным и ничем не связанным, вместо того чтобы заменить один свод законов на другой. У тебя много друзей, любимый город… Мне тоже будет жаль уезжать отсюда, когда придет время, но я все-таки уеду. Мир слишком велик, я не хочу себя ограничивать.

Оливер засунул руки за пояс брюк и подытожил с бескомпромиссностью палача:

— Вот, собственно, и все. Я такой, какой есть, меня не переделаешь.

— Худшее, что я могла предположить.

— Зато я откровенен.

Непрошеные слезы наконец прорвались наружу и заструились по ее щекам. Зоэ более всего не хотела вызывать у него жалость, но ничего не могла с собой поделать. Так же, как не могла сделать Оливера таким, каким хотела его видеть.