Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев | Дебора Макдональд, Джереми Дронфилд | страница 61 | LoveRead.ec

Наверное, Мура не была в ясном сознании, когда согласилась на этот план. Она не очень хорошо себя чувствовала в те дни. Последствия выкидыша, стресс и лишения в тюрьме сделали свое дело, и она свалилась с температурой 39 градусов. Но все-таки через силу пришла в Кремль в последний день заключения Локарта, чтобы провести бесценные часы вместе^[385].

Среда 2 октября 1918 г.

В 21:30 Локарта увезли из Кремля в автомобиле, предоставленном шведским генеральным консулом. Его привезли прямо на вокзал, где ждал поезд, отправлявшийся к границе.

Он был не один. В обмен на освобождение Литвинова были освобождены другие заключенные иностранцы. Среди них был Хикс, которого сопровождала его новая русская жена Люба. По ее просьбе Локарт договорился через Петерса, чтобы Хиксу разрешили выйти из представительства Норвегии днем раньше, поэтому парочка смогла пожениться и уехать вместе.

У Локарта и Муры не было такой возможности, и счастье их друзей лишь сыпало им соль на рану.

Поезд ожидал в темноте на некотором расстоянии от вокзала под охраной взвода латышских солдат. Пассажиры в подавленном молчании шли по путям, чтобы сесть в него; они понимали, что не смогут вздохнуть свободно, пока не окажутся за пределами России. Немногие друзья пришли проводить их – родственники Любы, представитель Красного Креста Уордвелл и Мура^[386].

Во второй раз менее чем за год Мура оказалась стоящей рядом с поездом на холоде, чтобы проститься со своими милыми английскими друзьями. На этот раз слез не было – потрясение и боль оказались слишком сильны. Она и Локарт говорили мало и лишь о незначительных пустяках, и каждый старался не потерять самообладания. Мура боялась выглядеть трусихой и изо всех сил старалась сдерживаться. «Помни, – сказал ей Локарт, – каждый день приближает нас к тому времени, когда мы встретимся вновь»^[387]. Пока поезд ждал сигнала к отправлению, Уордвелл проводил ее в здание вокзала. Оглядываясь назад и видя, как поезд уезжает во тьму, она чувствовала, что ее сущность, ее душа остались в том поезде с Локартом, а человек, идущий сейчас рядом с Уордвеллом домой по московским улицам со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками, – это лишь внешняя оболочка, полуоглушенный автомат, «повторяющий про себя, что нужно держаться, преодолеть препятствия и не терять уверенности в будущем»^[388].

Глава 13. Конец всего… Октябрь – ноябрь 1918 г.

Осень 1918 г., Петроград

Одного за другим их отнимали у нее – мужчин, которых она любила и о которых заботилась. Локарт уехал, возможно навсегда (хотя она не позволяла себе так думать). Кроуми мертв. Теперь, после возвращения из Москвы в Петроград, Мура узнала, что Денис Гарстин – ее милый, дорогой Гарстино, самый лучший из хороших людей, погиб в бою в Архангельске.

Потребовалось почти два месяца, чтобы весть об этом просочилась по скудным каналам, которые связывали Петроград с остальным миром, и еще больше времени, чтобы дошла вся история. Как и Френсис Кроуми, Денис Гарстин погиб в пламени военной отваги – или по бессмысленной глупости в зависимости от того, как на это посмотреть. Получив приказ о выступлении, когда находился еще в составе миссии Локарта в Москве, Гарстин пешком отправился на север: прошел через боевые порядки Красной армии, переодевшись крестьянином, и добрался до места размещения британских вооруженных сил в конце июля. Как ветеран Западного фронта он бросился в схватку с той же энергией, которую привносил в каждый аспект жизни. Когда его часть вступила в бой с советскими пулеметами и бронированными автомобилями, он повел ее в атаку. В одиночку захватив один бронированный автомобиль, начал вторую атаку. Почти достигнув цели, получил в шею пулю из винтовки и мгновенно умер^[389].

Какая напрасная смерть, но случившаяся удивительно вовремя. В последние недели перед своим уходом он утратил почти весь характерный для него оптимизм, сломленный разрушительными действиями Советского государства и продолжающимися страданиями бедных:

Я… чертовски разочарован во всем, что пытался делать здесь, имел шанс за шансом и видел, как все сметается той жестокой судьбой, которая, похоже, обитает на этих бескрайних землях и ломает маленькие планы и надежды человека, придавая им пагубные формы, или странным образом просто стирает их. Но, наверное, по этой причине я никогда не смогу полностью или даже частично стереть Россию из своей жизни^[390].

Как написал его друг Хью Уолпол, «одна из трагических усмешек судьбы состоит в том, что его убили люди, которых он любил, и сам он верил в будущее этой страны так, как не верили многие из ее граждан»^[391]. Он воспрянул духом на севере, видя перед собой ясную задачу, но уехать на родину – вот о чем он мечтал перед смертью – «домой, домой, домой при первой же возможности»^[392].

Мура не знала, сможет ли и дальше выносить все это. «Милый, храбрый, верный мальчик, который строил такие замечательные планы на будущее, милый идеалист»^[393]. Она испытывала ужасную вину за то, что иногда общалась с ним в язвительной манере – «обычная свинья»^[394]. Перед уходом вместе с множеством своих бумаг Гарстино оставил на попечении Муры свою собаку Гарри. Мура обратила свою любовь на собаку, которая везде была с ней: «Мы сидим, смотрим друг на друга и вспоминаем его»^[395].

Она сумела сохранить свое мужество, несмотря ни на что, но это было непросто. Если Кроуми и Гарстино ушли из жизни столь жестоким образом, как она могла предполагать, что некая естественная справедливость вновь соединит ее с Локартом? Больше ни в чем нельзя было быть уверенным в этом мире.