Кавалер умученных Жизелей - читать онлайн книгу. Автор: Павел Козлов cтр.№ 79

– Это не сложно, потому что я, когда вспоминаю или мысленно разговариваю, так к вам и обращаюсь.

– А как там Тина-Валентина, может, проблемы появились? Жить в Испании, да еще своим трудом – она молодчина какая. Так как ее дела?

– Без вашей стипендии уже бы давно оттанцевалась. Но мы ведь действительно, как добрые друзья беседуем. Так и поделюсь, что тревожно мне за нее.

– Как так тревожно? Давайте решать, и поможем.

– Нет, Влад, я сейчас не стану говорить. Это все гены ей жизнь осложняют. Беда, что проявился в ней могучий импульс предка. Но, поглядим. А помощь потребуется, я и обращусь. Есть надежда, что не встречу отказ?

– Ну, тогда и я к вам с тем же вопросом. Мы просим совета. И у нас есть пожелания. Во-первых, вся эта история с охмурявшим Марину Максимом, она не наделала бед. И, с вашей помощью, окончилась для девочки с полезным жизненным уроком. Но эта череда смертей, и какой-то Разин. По-видимому, убийца. А Марина его жалеет.

– Про знакомство Разина с Мариной не знал никто. Уж, во всяком случае, не придавал значения. Мало ли знакомых. Ведь не друг он ей даже. Настолько посторонний, что и разговоров о нем не было.

– Марина говорит, что будет пытаться связаться с ним, и это просьба следствия.

– Вы не хотите этого? Так этого не будет. Я же сама специально ездила и к Максиму, и к следователю. Не далее, как вчера, Гущин просил найти Марину, чтоб опознала она по записи на диске, с кем покойная Ромина беседует. Разин ли это?

– Нет, Аннушка, Марине незачем участвовать в отголосках трагедии.

– Я так же думаю. И сказала следователю, что дам знать, если Марина сможет содействовать. И все же думаю, я, Влад, что опознание надо сделать. Не больше пяти минут займет формальность. И так ясно, что Разин разговаривает. А Марина окажет возможную помощь. И это будет все. Только в Нью-Йорк возвращаться не надо.

– Я договорюсь, чтоб Марину известили, что продление стажировки возможно только с сентября.

– Думаю, ей лучше всего побыть с вами.

– Только и ждем, чтоб всей семьей собраться.

– Я подскажу ей, как ей дальше жить.

– Ну, а когда сама к нам в гости?

– Точно не скажу, но нагряну непременно.

– Так я Кате и передам.

* * *

– Да, это Алик. Его интонации, хотя голос звучит хрипловато. Это он.

Марина опознала Разина, и Гущин заспешил с уходом. Вдовина расписалась в протоколе, а Гущин спросил на выходе:

– Не пробовали прозвониться?

– С тем же результатом.

Анна Андреевна спросила, отчего не задействованы средства, «как это называется?», «пеленгации?». Ведь, вроде, нет проблемы обнаружить нахождение мобильного телефона, а, следом, и владельца.

– У Разина американский сотовый оператор. Объявим в международный розыск, подключится Интерпол. «Гермес» не убежит.

«Как дико слушать подобные речи, и вспоминать Олега в МГУ. Не буду я преступников высматривать». – Человек хорош, пока не доказано, что он плох, – выговорила, неожиданно, Марина вслух.

– Виктор Васильевич, идите, пока не утомите, что вы стоите. Вы ж говорили, есть еще дела, – напомнила Вербина. И следователь ушел.

Марина поделилась новостью.

– Мне звонил из Нью-Йорка куратор стажировки, и извинялся за не ожиданность информации. Зимний семестр отменен, занятия продолжатся только осенью.

– Вот так сюрприз. И какое облегчение. У меня будто камень с души убрали.

– Что, Анна Андреевна, так радует вас? У меня время украли.

– Нет, милая, считай – тебе судьбы подарок. Это не отсрочка занятий. Это начало жизни, а в ней тебе много чего хорошего уготовано.

– Вы же все говорили мне: подожди, надо уметь ждать.

– Ты веришь мне, как девочкой когда-то? Так вот. Время твое наступает.

– И что же мне делать, как встречать его?

– Для начала поехать к родителям. Стереть из памяти последние события не выйдет. Но не вороши их, ты сможешь.

– А вдруг я до Алика дозвонюсь, или будет звонок от него?

– Гущин сказал – Интерпол подключают. Его профессионалы по всему свету искать будут. И, представь себе, если еще и ты, Марина Рябинина, будешь прозваниваться. Ну, ладно бы, он твой враг был. И то смешно включаться в поиски.

– Да, чушь несусветная. А ведь знаете, недавно я шла по Тверскому бульвару, и будто бы черту над прошлым проводила. А потом на душе вдруг стало светло, и будто предвкушение во мне росло – то ли явления, то ль откровения.

– Так и езжай домой. Теперь совсем немного ждать. И будет тебе явление, и откровение.

– Сейчас же с папой обсуждаем, и я еду. Из дома позвоню. Спасибо вам за все.

– Что ж, девочка моя. Удачи. В добрый путь.

* * *

Гущин внимательно читал письмо Веры Гордиенко, которой удалось отыскать сестру Разиных и успешно побеседовать с ней. За долгий перелет от Москвы Вера и сотрудник Нечесов достигли достаточной непринужденности общения, а задача визита не требовала каких-либо инсценировок. Вот и «заехали они на обратном пути с похорон. Старик Ромин просил повидать Олега и Ольгу, и рассказать, какое горе».

«Ольга Разина встретила прохладно и вопросительно. Никаких чаев с дороги. Достала кока-колу. И смотрит.

– Я заехала к вам, потому что Петр Михайлович просил известить, в первую очередь, Олега. Но вы ведь тоже Максима знали?

– Можно считать, что знала о нем. Так, видела раз несколько.

– А Олег скоро будет? Может, позвоним ему? А то времени в обрез, у нас самолет в Денвер вечером.

– Олег здесь не живет. И, где он есть, я понятия не имею.

И тут я почувствовала, что надо говорить о горе, о трагедии, о дружбе Игоря с Максимом. Как-то зацепить. Потому что разговаривать с нами не хотели и, было похоже, могли указать на дверь.

– Простите, Ольга, я сама в Америке живу долгие годы. Но когда такая трагедия обрушилась, я бросилась в Москву, потому что со слов невозможно представить, что близких людей нет в живых.

– Да, наверное, – сказала Ольга, и что-то задумчивое мелькнуло в ее взоре. – Я тоже не поверила, когда нас вызывали опознавать то, что осталось в машине от Игоря.

– Вот. Я и подумала. Максим, я знаю, ездил к вам на годовщины гибели друга, вашего брата. И, может быть. Вот, фотографии захватила. Максим с Еленой осенью в Подмосковье снимались. Думала, Олег захочет сохранить.

– Послушайте, как вас, Вера зовут? Вы, говорите, давно в Америке живете? А вы все равно русская, не потому, что прямо оттуда, и, наверное, часто в Россию ездите. Вы неистребимо русская, таких и в Москве немного наберется. И мне вы симпатичны. Но что же делать, если не трогает меня чужая, воспаленная история. Наверное, нет во мне никакой души, а есть ненасытный желудок, который потребляет фастфуд. Есть привычка ходить каждый день на работу. Меня евреи в русском магазине продавщицей держат. И нет у меня братьев, потому что один погиб, а второй сам себя погубит. Но я уже об этом не узнаю, потому что я хочу есть и идти в кино.