Губы онемели, не слушались, но она взахлеб
глотала воду, наслаждаясь ее живым вкусом, и при этом отчаянно косила глазами в
окно, за которым виднелись очертания каких-то сараев, полузанесенных снегом, с
плотными сугробами на крышах.
Где она находится? Создалось впечатление, что
где-то на окраине Автозавода, в самой глухомани... Хотя, между прочим, и в
верхней части города полным-полно таких же укромных уголков. Даже неподалеку от
Алениного дома, скажем, где-нибудь на Ломоносова, на Ашхабадской, Тимирязева,
да мало ли!
– Хватит, а то лопнешь, –
скомандовал человек в маске, отбирая у нее стакан и швыряя грязное, пахнущее
прогорклым жиром полотенце. – Вытрись.
Алена не сразу поняла, зачем нужно, чтобы она
непременно вытерла рот, потом сообразила: на мокром лице пластырь не будет
держаться. Так и вышло. Рот себе заклеила она сама, повинуясь выразительному
движению «одноглазого» ствола, ну а уж руки и ноги привязывать к дивану – этого
удовольствия похититель никому не уступил.
Она была настолько сосредоточена на том, чтобы
не заплакать, что даже боли не чувствовала, даже его грубых рук не ощущала.
Надо отдать ему должное: он ее не лапал. Касался торопливо, деловито, как бы
даже брезгливо.
Потом отвернулся к брошенной в угол куртке,
достал оттуда одноразовый шприц, ампулку...
Алена задергалась так, что даже тяжеленный
диван пошатнулся.
– Тихо! – рявкнул человек в маске,
вдавив ее в диван и натренированным движением всаживая иглу в бедро прямо
сквозь платье и колготки. – Тебе же лучше будет. Уснешь – и время быстрее
пройдет. А то лежи тут и жди, пока твой благоверный фотографии получит да
приедет за тобой... Спи и молись, чтобы он поскорее примчался, поняла?
«Мой благоверный? – суматошно мелькнула
мысль. – Михаил, что ли? Они сделали это со мной, чтобы заманить Михаила?!
Но ведь он бросил меня, ему на меня наплевать, он ни за что не приедет, чтобы
спасти меня, он вообще в Болгарии!!!»
На этой мысли ее захлестнул сон, как удавка,
внезапно и беспощадно.
***
Несмотря на тревогу, Костя заснул, казалось,
еще прежде, чем коснулся головой подушки. И когда утром вскинулся, то увидел,
что безнадежно проспал: несмотря на все свои благие намерения подняться
пораньше, провалялся аж до одиннадцати.
Хотя что он такое проспал? Сегодня же шестое
января, воскресенье. Ни на какие лекции не надо, и салон не работает до вечера.
А там диспетчер сообщит ему, когда прийти конкретно, с кем встречаться...
Наверняка перед праздником будет горячий вечерок, и это хорошо, потому что чем
больше работы, тем больше денег.
Он откинулся на подушку и принялся вспоминать
свой сон. Сон был дико смешной, потому что снился Косте почему-то Влад. Будто
он явился в агентство в этом своем прикиде Северного Варвара с огромным мечом и
распугал там весь народ. Дамы и господа голые выскакивали из спален, такая
свалка – просто ужас, было и страшно, и смешно. И вот, улыбаясь до ушей и
потягиваясь, Костя вдруг вспомнил, почему хотел проснуться пораньше. Потому что
нужно поговорить с матерью!
– Ма! – крикнул он, свесившись с
постели, но никто не отозвался. Костя, как был в трусах, вышел из комнаты и
увидел, что в квартире пусто. Наверное, мама ушла на базар или в магазин.
Чайник на плите был очень горячий – скорее всего, на дорожку напилась чайку и
ушла буквально только что.
Он чертыхнулся. Мать как умотает по магазинам,
так это на полдня. Тем более нынче, в предпраздничный день. А жутко не
терпелось узнать, что она там и кому наболтала на этом телефоне доверия. С
другой стороны, еще не факт, что она правду скажет. А не продолжить ли, пока ее
нет, начатое вчера расследование?
Костя налил чаю, сделал бутерброд потолще,
закутался в теплый махровый халат и с тарелкой вернулся в свою комнату.
Поудобнее устроился в кресле и набрал тот же номер, что и вчера.
Телефон оказался занят. Костя набрал еще раз –
снова занят. Видимо, еще кому-то перед Рождеством потребовалось доверительно
пообщаться с психологом. Он включил музыку, под которую съел весь бутерброд и
почти допил чай, когда наконец раздался нормальный гудок – и трубку тотчас
подняли, вернее, схватили.
– Алло! – выкрикнул какой-то
мужчина, очевидно, донельзя раздраженный звонком, но тотчас спохватился. Голос
резко изменился, теперь он звучал мягко и вкрадчиво: – «Телефон доверия»,
слушаю вас.
Что-то было в этом голосе особенное – и в
самом деле вызывающее доверие. Костя представил, как трудно встревоженному
человеку, тем более женщине устоять перед этими вкрадчивыми интонациями. Голос
просто обезоруживал...
Обезоружил он и Костю. У него был какой-то
план, как начать разговор, но тотчас все вылетело из головы, и он ни с того ни
с сего взял и бухнул:
– Позовите, пожалуйста, к телефону Алену
Дмитриеву!
– Что-о? – выдохнул человек на
другом конце провода – так изумленно, что Костя почувствовал себя полным
дураком и чуть не нажал на рычажок, как вдруг его собеседник, словно почуяв это
намерение, воскликнул: – Пожалуйста, не бросайте трубку! Прошу вас, очень
прошу!
И Костя понял, что в голосе собеседника звучит
не изумление, а крайняя тревога. И эту тревогу вызвал к жизни он сам – одним
только упоминанием Алены Дмитриевой.
Ох и наворотила, чувствуется, делов эта самая
писательница!
– Алло, вы слушаете? – переспросил
тот человек, и Костя буркнул неохотно:
– Слушаю, да.
– Откуда вы знаете Алену? Почему
спрашиваете ее по этому номеру? – не унимался психолог.
– Да так, случайно, – уклончиво
ответил Костя. – Просто позвонил и спросил. А что, нельзя?
– Можно, можно, – заторопился его
собеседник. – Я очень рад, что вы позвонили. Просто я невероятно удивился,
услышав имя Алены. Вы с ней хорошо знакомы?
– В жизни ее не видел, – откровенно
ответил Костя, чем поверг психолога в короткий, но глубокий ступор. – А вы
ее знаете?
– Да, – выпалил тот. – Знаю. И
я ее очень... впрочем, это неважно. Важно другое: вот уже сутки я не могу до
нее дозвониться. Вчера звонил, ночью звонил, сегодня с утра... Все время
включается автоответчик. Я сначала сообщения оставлял, потом перестал. Нет, я
понимаю, конечно, мало ли где и у кого она может быть, Алена взрослая и вполне
свободная женщина, я не имею никакого права ее искать, но...
Он запнулся, и Костя вдруг почувствовал, что
этот психолог просто-таки с ума сходит не только от беспокойства за эту
взрослую и свободную женщину, но и от ярости, что не имеет права ее искать. Или
Костя сам ничего не понимал в мужской психологии, или тут речь шла не о простом
знакомстве!