На нем тоже был Аленин шелковый халатик – еще
один, зеленый. Цвет безумно подходил к янтарным глазам и русым волосам
Александра, но дамский халатик был чрезвычайно легонький и коротенький.
Практически ничего не скрывающий.
Алена повела глазами вниз – и почувствовала,
что ее щеки начинают гореть.
– Почему? – снова спросил Александр.
– Что?
– Ну, ты пишешь: «Отчаянно, безнадежно,
катастрофически несчастна» . Почему?!
Алена сердито закрыла документ.
– Знаешь, я терпеть не могу, когда
подглядывают в то, что я пишу, – пробормотала она, втихомолку молясь,
чтобы Александр не задал этот вопрос в третий раз.
– Ну, таковы законы человеческой
психики, – авторитетно пояснил профессионал. – Неодолимо желание
посмотреть через плечо читающему или пишущему человеку.
– Дурная привычка.
– Дурная, – покладисто согласился
он. – Трудно преодолимая. Преодолеть ее можно только вдвоем...
– Как? – спросила она, все еще глядя
на его халатик и слабо соображая, что говорит.
– Не знаешь? – Он рывком поднял
Алену со стула. – В самом деле не знаешь?
Шелк послушно сполз с плеч. Синее, зеленое
смешалось на полу. На этом подобии постели лежать было гораздо приятней, чем на
дорогом, красивом, но довольно жестком ковре.
– Ты... ты, ты... – выдыхала она в
полузабытьи.
– Что я, ну что? – бормотал
Александр, касаясь прохладного плеча Алены раскаленными губами. Его пальцы
медленно бродили по ее обнаженному телу, заставляя сердце замирать.
– Ты...
– Она все еще несчастна? – спросил
бесподобный психолог спустя некоторое время. – Отчаянно, безнадежно,
катастрофически? Или ей малость полегчало?
Чтобы не засмеяться прямо в его целующий рот,
Алена чуть повернула голову. Словно по заказу, взгляд уткнулся в лежащую на
стуле коробку от видеокассеты. Все тот же «Адвокат дьявола»!
Тщеславие – мой любимый грех?..
Какая чепуха!
Любимый грех – вот он!
***
В эту самую минуту около первой платформы
нижегородского вокзала остановился проходящий фирменный поезд «Енисей»
сообщением Москва—Красноярск. Все пассажиры спали; лишь несколько человек сошли
на платформу и, пройдя через пустое и сонное здание вокзала, где вполнакала
светила огромная, нелепо смотрящаяся в таком месте, прекрасная люстра, похожая
на опрокинутый желтый цветок, заспешили к занесенным снегом такси.
Среди них был высокий человек в длинном пальто
и черной фуражке, делавшей его несколько похожим на офицера вермахта. В руках
он держал пышный, тщательно закутанный в несколько бумажных слоев сверток. Но
это был не просто сверток, а букет настоящих, чудесных, розовых роз, которые он
вез из самой Болгарии. Розы отлично выдержали перелет София—Москва, да и в
поезде держались стойко. И все же чем скорей их поставишь в воду с несколькими
таблетками аспирина, тем лучше.
Михаил Ярушкин опередил других пассажиров и
первым сел в ближайшее такси. Водитель торопливо смел снег с ветрового стекла и
юркнул в салон:
– Куда едем?
– К Оперному театру, пожалуйста.
– Сто рублей.
– Да перестаньте. От силы семьдесят.
Здесь ехать всего ничего.
– А в честь праздничка восемьдесят?
– В честь праздничка бог подаст.
– Ну, семьдесят так семьдесят! –
вздохнул таксист, поняв, что этот пассажир из непреклонных. Такие небось
никогда не идут на уступки и ни в чем не раскаиваются.
На самом деле он ошибался. Ведь осознал же
Михаил в далекой и теплой Софии, что начудесил чего-то совершенно несуразного
по отношению к своей жене. Поступил с ней необъяснимо жестоко. Словно бы его подтолкнули
к этому поступку некие неведомые силы, навели на него некие чары... Но теперь
все прошло. Наваждение рассеялось! И он прервал поездку, ринулся в Нижний, даже
не задержавшись в Москве, даже не заехав в свою квартиру. Прямиком из аэропорта
на вокзал – и сюда, первым же проходящим поездом. Все для того, чтобы поскорее
засыпать любимую женщину розами.
Небеса, которые мы слезно молим об исполнении
наших заветных желаний, смеются от души, отвечая на эти мольбы!