Как бы волшебная сказка - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Джойс cтр.№ 67

Лежа под сканером, безостановочно делавшим снимки, она думала о цветке-рое. Он вновь привиделся ей, и она поняла, что сама – одна из букашек общего цветка. Взметенная ветром того, что с ней случилось, она, как это ни удивительно, на самом деле не слишком далеко отлетела от общины, частью которой была. И пока сканер, жужжа, делал очередной снимок ее мозга, она поняла, что должна вернуться и занять свое место в общем цветке. Другого места для нее не было.

Ричи на автостоянке чувствовал, что мигрень улеглась. За сетчаткой вспыхивали цветные искорки, плавали крохотные радужные спиральки, но боль ушла. Приступы случались нерегулярно и непредсказуемо, но они становились сильней. Он подумал, что, возможно, дело идет к перемене образа жизни. Ни алкоголя. Ни сигарет. Ни чувства юмора. Жизнь под сурдинку.

Если так, решил он, можно и покурить, пока еще не конец. Он открыл дверцу машины, вышел, щелкнул зажигалкой и затянулся. Когда он выпускал дым, то заметил краем глаза, как вроде бы в стороне промелькнула маленькая тень, будто мышка прошмыгнула под холодильник. Он внимательно посмотрел между рядами машин, но ничего не увидел. Дверца была чуть приоткрыта. Он открыл ее пошире и прислонился к дверной раме, наслаждаясь сигаретой.

Ему назначили прийти на следующий день, когда его снимки будут готовы. Все утро он успокаивал Тару, что это пустяки, обычная рутина; это и вправду был пустяк. То есть само сканирование было пустяком. Однако семя тревоги о том, что могли обнаружить на снимках, – не пустяк.

Возвращение к нему Тары заставило Ричи пересмотреть свою жизнь. Последние двадцать лет промелькнули как единый миг, они сжались в памяти. Изрядную часть их он растратил на пьянство или наркотики, от чего остались в лучшем случае лишь туманные воспоминания. Если было что-то хорошее в таком времяпрепровождении – а он полагал, что бывало, – приятно было бы помнить об этом пояснее. Но подобная жизнь и ясная память несовместимы.

Музыка – сочинение музыки и ее исполнение – вызывала воспоминания, множество хороших, кое-какие плохие, а то и сложные. Но он точно знал, что слишком много времени в те годы жил не сочинением музыки и ее исполнением, а надеждой или ожиданием вознаграждения, успеха. Он вечно ждал, что жизнь начнется, когда это произойдет, когда к нему придет признание. Двадцать лет понадобилось, чтобы понять, каким это было заблуждением.

Ощущение такое, словно за двадцать лет почти ничего и не произошло, словно бóльшую часть своей жизни он ждал будущего, а не жил настоящим. Теперь он думал, возможно ли это поправить, когда Тара вернулась. В ее власти было вернуть его в настоящее. Предыдущим вечером он играл для нее на гитаре, а она сидела на его диване, выпрямившись, и с таким вниманием слушала, что он понял: вот слушатель, какого он ждал всегда. К тому же в его репертуаре было огромное число песен – чужих и своих, – которые он мог сыграть для нее, и сыграть хорошо.

А потом, когда она показала, как можно перестроить инструмент, у него перехватило дыхание.

– Так не пойдет, – сказал он.

– Пойдет. А теперь играй, как обычно играешь, только тоном выше.

Он был изумлен. Она оказалась права. В мире были новые звуки. Звуки, каких он – толстокожий старый лабух – никогда не слышал прежде.

– Где ты этому научилась?

Он мог бы и не спрашивать. Знал ответ.

– Я тебе говорила. Я многому там научилась.

С Тарой настоящее вновь становилось светлей. Он так долго играл, предвкушая успех, что пропустил момент, когда пора было понять: успех ему не светит. Был период предвкушения и период сожаления, без перерыва между ними; и сожаление пришло с пониманием, что, живя музыкой, он старается жить прошлым, годами своей молодости. После этого не оставалось ничего иного, как признать настоящее, и это значило играть так хорошо, насколько он способен, и для людей, которые хотят его слушать. Именно Тара помогла ему осознать это со всей ясностью.

Ричи курил и думал кое о каких песнях, к которым захотелось сделать новую аранжировку в этом изумительном стиле, и тут услышал стремительные шаги. Но, даже погруженный в мысли о Таре и музыке, он был наготове.

Наготове с того момента, как вышел из больницы после первого нападения, потому что был совершенно уверен – новое нападение произойдет обязательно. Хотя Ричи и предпочитал теперь спокойную жизнь, он был прирожденным драчуном. Инстинкт и опыт подсказывали ему, что второе нападение последует с той неизбежностью, с какой за молнией следует гром, и это случится на открытом месте, когда он будет один. Так что он всегда был наготове.

Звук, который он услышал за спиной, был легкой стремительной поступью – кто-то бежал по асфальту. Ричи бросил недокуренную сигарету и отодвинулся от машины. В этот миг мелькнула тень и нога в невероятно высоком ударе просвистела в дюйме от его челюсти, но Ричи, вместо того чтобы защищаться, схватил нападающего и швырнул вперед, придав дополнительную скорость, так что противник с грохотом влетел сквозь открытую дверцу в машину. Ричи быстро шагнул к автомобилю и ударил дверцей фигуру, упавшую на рулевое колесо. Ударил еще раз и еще.

Нападавший, оглушенный ударом, попытался защитить голову, выставив руку, но Ричи ударил дверцей в четвертый раз, защемив руку так, что послышался хруст. Смутная фигура мучительно взвыла.

Теперь Ричи был уверен, что это тот самый тип, который сверлил его взглядом, когда он был на сцене тем вечером. Он открыл дверцу, и тот рухнул на пол машины. Ричи ударил его ногой, сильно.

– Кто ты такой, урод? – прорычал Ричи. Он чувствовал запах человека, смешанный запах его боли, его мучительного дыхания, его тела. – Кто ты такой?

Нападавший сел, опершись о порог машины, бережно поддерживая поврежденную руку, из его носа обильно текла кровь. Он был по-прежнему зажат между машиной и Ричи, который держал дверцу, угрожая снова ударить.

– Она не для тебя, – прошелестел мрачный шепот.

– О ком ты, урод? – взревел Ричи.

Но не дождался ответа. Сидевший на полу внезапно прыгнул, невероятным образом взметнулся вертикально, перелетел открытую дверцу машины и ловко приземлился на асфальт. И побежал, придерживая руку.

– Правильно, беги, урод! Беги!

Тот остановился и обернулся, чтобы крикнуть Ричи:

– Оставь ее! Она не для тебя. И ни для кого из вас. – Затем припустил рысью и исчез за рядом припаркованных машин.

Ричи неожиданно успокоился. Если до этого в нем бурлил адреналин, то теперь в жилах словно текло успокоительное. Он закурил и смотрел вслед беглецу.

Вскоре появилась Тара, широко улыбаясь ему. Затем ее выражение изменилось.

– Что произошло?

Они пошли в «Призрачную карету» выпить. Ричи заказал себе пинту пива и порцию скотча. Тара попросила «укус змеи», отчего Ричи содрогнулся. Он подробно рассказал о нападении. Тара сняла темные очки и потерла переносицу. Вздохнула и выложила все, что знала о Йероу и о том, что тот выслеживает, преследует ее повсюду.