Фиалка Пратера - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Ишервуд cтр.№ 5

— Это потрясающая вещь. Никто этого не понимает. Бог ты мой, как это прекрасно!

Опять пауза.

— Знаете, кому я хочу заказать сценарий? — По тону Чатсворта было ясно, что главный сюрприз он приберег про запас.

Молчание.

— Сомерсету Моэму.

Наступила гробовая тишина, прерываемая только дыханием Бергманна.

Чатсворт сидел с видом человека, бросившего вызов всему свету.

— А если с ним не удастся договориться, я не стану ее делать.

Меня так и подмывало спросить, в курсе ли этих планов сам Моэм, но я понимал, что подобное любопытство в данный момент неуместно. Наши с Чатсвортом взгляды пересеклись, и я неловко улыбнулся.

Как ни странно, Чатсворт остался доволен. Он истолковал мою реакцию по-своему, и неожиданно его лицо тоже расплылось в ответной улыбке.

— Спорим, я знаю, о чем думает Ишервуд, — обратился он к Бергманну. — Он прав, черт побери! Сознаюсь! Да, я сноб, но очен-н-о неглупый сноб.

Бергманн вдруг стрельнул в меня глазами. Ну наконец-то, подумал я, он раскроет рот. Черные зрачки сверкнули, губы шевельнулись в непроизнесенном слове, руки дернулись в излучине жеста.

— Привет, Сэнди, — донеслось из-за спины Чатсворта.

Я обернулся и обомлел: возле столика стоял Эшмид. Ничуть не изменившийся за десять лет, не утративший ни привлекательности, ни стати. Шевелюра цвета жженого янтаря. До боли знакомый небрежный шик: спортивная куртка, шелковый пуловер, фланелевые брюки.

— Сэнди — редактор нашего сценарного отдела, — сообщил Чатсворт. — Упрям как мул. Шекспира перепишет, если что не по нему написано.

Эшмид тонко, по-кошачьи улыбнулся.

— Привет, Ишервуд, — поздоровался он как ни в чем не бывало, хотя явно не ожидал меня здесь встретить. Ему никогда нельзя было отказать в выдержке.

Мы в упор посмотрели друг на друга.

Какого черта ты тут делаешь, чуть не ляпнул я. Сказать, что я удивился, значило не сказать ничего. Эшмид — поэт. Эшмид — гордость Общества друзей Марло. В его лице я уловил, что мое смятение не прошло незамеченным. Но насмешливые золотистые глаза оставались непроницаемыми.

— Вы знакомы? — удивился Чатсворт.

— Учились вместе в Кембридже, — бросил я взгляд на Эшмида.

— Кембридж? — Ответ произвел на Чатсворта должное впечатление. Я явно вырос в его глазах. — Полагаю, у вас есть о чем поговорить.

Я ждал, что Эшмид возразит. Но он лишь улыбнулся. Чуть натянуто.

— Пора отправляться на студию, — заявил Чатсворт, поднимаясь из-за стола. — Сэнди, профессор поедет с нами. И позаботься, чтоб ему показали этот фильм с Розмари Ли. Черт, забыл, как он называется!

— «Луна над Монако», — как само собой разумеющееся, подсказал Эшмид. Буднично, как мы привыкли произносить «Гамлет».

Бергманн привстал, издав страдальческий вздох, похожий на стон.

— Паршивенький фильм, — жизнерадостно доложил Чатсворт, — но я хочу, чтоб вы поглядели на актрису.

Наша маленькая процессия направилась к двери. Крепкий и приземистый Бергманн шел между вальяжным гигантом Чатсвортом и гибким, словно ивовый прутик, Эшмидом. Чувствуя себя лишним, я угрюмо тащился следом.

Чатсворт барственным жестом отстранил портье и сам подал Бергманну пальто. С тем же успехом он мог попробовать одеть римскую статую. Назвать шляпу Бергманна шляпой можно было с большой натяжкой. Уж больно нелепо она смотрелась на непослушной седой шевелюре, из-под которой мрачно смотрели глаза цезаря, попавшего в лапы озверевшего плебса. Эшмид, разумеется, пришел без пальто и шляпы. При нем был только аккуратный зонтик-тросточка. На улице нас поджидал роскошный «роллс-ройс» (разумеется, с шофером) Чатсворта — жемчужно-серый, словно подобранный специально в тон одежде, сидевшей на владельце, как влитая.

— Ишервуд, желаю вам сегодня хорошенько выспаться, — отечески напутствовал он меня. — Вас ждет столько работы, что мало не покажется.

Эшмид промолчал. Улыбнувшись на прощанье, он сел в машину вслед за Чатсвортом.

Бергманн помедлил, потом тронул меня за руку. Лицо озарилось неожиданно обаятельной улыбкой. Мы стояли почти вплотную друг к другу.

— Всего хорошего, господин Ишервуд, — по-немецки произнес он. — Я позвоню вам завтра утром. — Его голос понизился до шепота; он участливо посмотрел мне в глаза. — Уверен, мы поладим. Знаете, рядом с вами я не чувствую ни капли неловкости. Мы словно два примерных семьянина, случайно сунувшихся в бордель.

Когда я добрался до дома, оказалось, что матушка и Ричард поджидают меня в гостиной.

— Ну как?

— Получилось?

— Как все прошло?

— Ты нашел их?

Я устало рухнул на стул.

— Нашел.

— И?

— Как ты думаешь, все сложится?

— Ты будешь с ними работать?

— Не знаю… Может быть… Да, скорей всего, да.

Чатсворт распорядился, чтобы Бергманна поселили на квартире, арендованной студией, в районе Найтсбриджа, возле Гайд-парка. Там я и нашел его на следующее утро — правда, для этого мне пришлось карабкаться чуть не под самую крышу. Заслышав шаги, он, еще не видя меня, приветственно закричал:

— Поднимайтесь! Выше! Еще выше! Смелее! Нет, еще не дошли! Да где же вы? Бодритесь! Ага! Ну наконец-то! Servus, дружище!

Мы пожали друг другу руки.

— Как вам ваше жилище?

— Отвратительно! — Из-под черных зарослей бровей блеснули уморительные чертики. — Просто ад какой-то. Вы только что совершили восхождение в Ад.

В пестром шелковом халате, взъерошенный, он был похож не на цезаря, а на клоуна, смеющегося и плачущего одновременно, состарившегося, стоило опуститься занавесу, и укрывшегося в гримерке от посторонних глаз.

Он накрыл мою руку своей.

— Скажите мне вот что. Неужели весь город такой же ужасный?

— Ужасный? Бог с вами, это же лучший район. Вы еще не видели здешних трущоб и окраин!

Бергманн осклабился:

— Вы меня успокоили.

Он провел меня внутрь. В крошечной гостиной стояла тропическая жара и было так накурено — хоть топор вешай. Пахло свежей краской. Казалось, здесь прошелся смерч, разметав в живописном беспорядке газеты, книги, одежду.

— Мадемуазель! — зычно позвал Бергманн.

Из дальней комнаты выглянуло юное создание. Гладкие волосы аккуратно зачесаны назад, нежный овал лица, симпатичная мордашка, которую немного портил остренький, лисий подбородок. Очки без оправы, безвкусная помада. Строгий жакет, юбка — одним словом, секретарша.

— Дороти, позвольте представить мистера Ишервуда. Дороти — мой секретарь, она прелестнейший из даров, которыми удостоил меня наш милейший Чатсворт. Дитя мое, вглядитесь, этому юноше выпало быть нашим Вергилием ^[17] в этой Брита…жественной комедии.