Я буду рядом - читать онлайн книгу. Автор: Кун-Суук Шин cтр.№ 32

– А где?

– Мы пойдем в баню.

– В баню на Тунсан?

– Откуда ты знаешь?

Вместо ответа в трубке раздался глубокий вздох. Я слушала его дыхание и вдруг почувствовала себя виноватой, словно только что отвергла его. Но я никак не могла пригласить его в баню вместе с нами. Он произнес:

– Чон Юн! – а затем снова умолк.

Я смотрела на корзинку с банными принадлежностями и тоже молчала.

– Это хорошо, – наконец сказал он.

Я не совсем понимала, что он имел в виду, и продолжала слушать.

– Как хорошо, что у Миру есть ты.

И он без прощания повесил трубку. Его последние слова прозвучали так монотонно, что я вдруг испытала странное сожаление. Мне вдруг показалось: с тех наших прогулок втроем по городу, когда мы наблюдали за Миру, помогали ей выпрямлять попавшиеся ей на улицах погнутые вывески или выстраивать аккуратные ряды беспорядочно расставленных цветочных горшков, прошло значительное время. Много воды утекло с тех пор, как, выпив кофе, мы вместе отправлялись на «Выставку 12 молодых писателей», или по очереди заносили свои заметки в записную книжку Миру, или шли на лекцию профессора Юна. И даже после того, как Мен Сё повесил трубку, я по-прежнему стояла на месте с телефонной трубкой в руке. Этот телефонный аппарат мне привез отец, приехав навестить меня и двоюродную сестру. Он подал заявление на подключение телефонного номера, нашел в моей комнате место для аппарата и вернулся домой. И все время, пока он был в городе, отец сокрушался, что я живу на такой крутой горе. Он звонил мне рано утром и иногда поздно вечером. Мне нравилось угадывать, что звонит именно он. Всякий раз, слыша телефонный звонок, я думала: «Папа звонит». И никогда не ошибалась. Третьим человеком, позвонившим мне после отца и двоюродной сестры, стал Мен Сё. Я записала номер своего телефона на его ладони и на ладони Миру. Миру позвонила мне лишь однажды и со словами: «Итак, это твой номер» повесила трубку.

Я вышла из комнаты с корзинкой, где лежали полотенце, расческа, шампунь и прочие банные принадлежности, и заметила, как почтальон опустил письмо в мой почтовый ящик и собирается уходить. Я никогда не получала писем по этому адресу и решила пока не вытаскивать его, но почерк на конверте, торчавшем из ящика, показался мне знакомым. Я наклонилась, взяла конверт и поняла – это почерк Дэна. Письмо от Дэна? Я распечатала письмо тут же.

«9 октября

Юн!

Я собираюсь в город, позвоню тебе за несколько дней до того, как сяду в поезд. Адрес и телефон я узнал у твоего отца.

Дэн».

Написанное неразборчивым почерком краткое письмо Дэна больше напоминало телеграмму. Он не поинтересовался, как я живу, и не написал ничего о своих делах. Я уехала в город, ни слова не сказав Дэну. И даже сняв комнату и получив новый телефонный номер, я не сообщила ему об этом. Вероятно, это обидело его, но он ни словом не обмолвился о своих чувствах. Я положила письмо Дэна в карман, где лежало мамино кольцо, и вышла в переулок. Повесив голову, я молча шла на встречу с Миру и несколько раз прикоснулась к конверту в кармане. Внезапно мне в голову пришла мысль, как давно я и Дэн не разговаривали. Я каждый день виделась с Мен Сё и Миру, а Дэну даже не сообщила свой новый адрес и телефон. Но дело заключалось не в том, что я просто не могла этого сделать. При мысли о нем я вспоминала, как он сказал: «Ты не любишь меня».

Стоило мне взглянуть в сторону бани, и передо мной тут же замаячила ее цветастая юбка. Из-за этой юбки Миру всегда привлекала к себе внимание. Менялись времена года, а ее юбка оставалась неизменной. Летом эта юбка бросалась в глаза, странно дисгармонируя со всем вокруг и вызывая беспокойство, а в остальное время года она выглядела уж совсем не к месту, все-таки летняя одежда. Миру сжимала в руке билеты. Когда я подошла, она протянула мне ключ от шкафчика в раздевалке. Мы вошли в раздевалку и остановились перед шкафчиками под номерами 61 и 62. Я разделась и принялась складывать одежду, бросив взгляд на Миру, медленно расстегивающую свою юбку.

– Почему ты всегда носишь ее? – спросила я.

Миру ничего не ответила, сложила юбку и убрала в шкафчик. Затем она сняла рубашку и тоже положила внутрь. Даже когда мы были вместе, Миру часто так глубоко погружалась в размышления, что мне приходилось клещами выуживать у нее ответы на свои вопросы. Она скинула нижнее белье и аккуратно сложила его поверх одежды. Ее лифчик, трусики и рубашка были одинакового белого цвета.

Несмотря на выходной день, в бане было немноголюдно. В одном углу молодая мать намыливала шампунем голову девочке лет четырех, а в ванне лежали две женщины, одна, вероятно, бабушка, а вторая женщина средних лет – ее невестка.

Сначала мы с Миру приняли душ.

– Недалеко от того места, где я выросла, была почти такая же баня. Мы с сестрой ходили туда с раннего детства. Нам там так нравилось, что мама покупала абонемент на целый месяц. Мы просыпались рано утром и шли в баню, умывались, мыли волосы шампунем и резвились в воде…

Капельки воды стекали по ее лицу, и вдруг Миру улыбнулась, словно вспомнила что-то приятное. Ее щеки раскраснелись после горячего душа.

– У владельца бани было четверо сыновей. Он частенько напивался, выстраивал мальчиков у входа в баню и громко произносил вслух семейный девиз. Прохожие останавливались посмотреть на них. Все четверо мальчиков были очень красивы. Если кто-то в нашем городе говорил о «банных мальчиках», то все понимали – речь идет о мальчиках, которые отлично учатся, любят спорт, хороши собой и послушны. Их всегда ставили в пример другим. «Почему ты не можешь получать такие же хорошие оценки, как они? Почему ты не такой высокий, как они?» Мне кажется, владелец бани, напиваясь, заставлял сыновей стоять у входа, потому что хотел похвастаться ими перед другими людьми. Тогда у него на лице сияла довольная улыбка. Иногда мы с сестрой специально приходили, чтобы послушать, как он произносит свой девиз. А вскоре почти все люди в округе выучили его наизусть.

Я спросила ее, что это за девиз, и Миру с серьезным видом произнесла:

– Каждый должен иногда мыться.

– Все, что нам необходимо, – это сидеть и ждать.

– Усердно трудясь, мы тоже очищаемся.

Мы с Миру громко расхохотались. Окутанная паром женщина, которая мыла голову дочери, должно быть, слушала Миру, потому тоже начала хихикать. Даже пожилая женщина в ванне улыбнулась.

– Одним из этих мальчиков был Мен Сё!

– Что?

Я плюхнулась на пол под струями воды и снова расхохоталась. Он был одним из «банных мальчиков»? Чем больше я пыталась унять смех, тем сильнее хохотала, пока не начала всхлипывать. Силуэт Миру отчетливо проступал даже сквозь густую пелену горячего пара. Ее ноги, обычно скрытые цветастой юбкой, были длинными и стройными. Она прямо держала спину, а ее густые волосы были заколоты золотой булавкой, открывая изящную шею и линию плеч. Пока мы плескались под душем, ванна опустела. Я первой забралась внутрь, Миру последовала за мной. Сидя бок о бок в воде, мы прислонились к кафелю стены и вытянули ноги. Раньше, когда двоюродная сестра приглашала меня в баню, я отказывалась со словами: «И кто это нынче ходит мыться вместе?» А когда она парировала: «Мы можем потереть друг другу спинку», я исчезала в своей комнате. Интересно, какое бы у нее сделалось лицо, если бы сестра увидела нас в ванне с Миру? Раньше я ходила в баню только с мамой. Я вспомнила, как в детстве мама купала меня за кухней. Сначала она нагревала воду на плите, а затем наливала ее в большую ванну, добавляла холодную воду и проверяла температуру, опуская в воду локоть. В то время она была еще очень молода. Я также вспомнила себя маленькой девочкой, которая макает в воду локоть, подражая маме. Мама обрывала бутоны с цветущего персикового дерева и насыпала в воду. «Это для того, чтобы кожа у маленькой Юн стала белой», – говаривала она. А еще она срезала по нескольку цветущих ирисов в переулке за большими воротами и варила их в большой кастрюле, чтобы затем тоже добавить в ванну. Я вспомнила, как дремала в воде, пока мама терла мне спину и умывала мое лицо, вспомнила нежный и утонченный аромат цветов.