Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале - читать онлайн книгу. Автор: Марк Дэпин cтр.№ 61

Страница

Третья профессия, которая пока еще жива в Перу, – это показывать-туристам-с-самолета-что-то-интересное-на-земле-про-которое-никто-не-знает-что-это-такое. Линии Нацка – несколько гигантских рисунков из песка, изображавших людей и животных – видны только с воздуха, это дает кое-кому (в том числе и моему брату) основание утверждать, что они являются посланиями для пилотов инопланетных кораблей. Мы пролетели над рисунками в крохотной трехместной «Чессне». Наш пилот был наполовину человеком, а наполовину поджаренной сосиской. Заметив, что я рассматриваю рубцы, покрывающие семьдесят пять процентов поверхности его тела, он сообщил, что это были последствия «неисправности механического насоса», а сам он едва выжил после падения в джунгли Амазонки с высоты три тысячи метров. Когда мы шли на посадку, я спросил:

– Вы ведь проверили механический насос?

Думаю, я не первый задал ему этот вопрос.

Линии оставили мистическое впечатление. Если они действительно были посланиями НЛО, то их можно прочесть как «У нас длинные руки, большие ящерицы и чудовищных размеров макаки. Пожалуйста, захватите с собой собственных кондоров – наши закончились».

Несмотря на то что полет состоялся ранним утром, мы умудрились пропустить последний автобус из Нацка и остались еще на одну ночь в этом городе единственной достопримечательности. Мы ели пряного жареного цыпленка, запивали его охлажденным местным пивом, но, добравшись до Чили, я был рад снова ощутить блага цивилизации.

В Аргентине я получил сообщение от матери, которая просила как можно скорее связаться с братом. Это значило: у меня умер близкий друг. Я всегда подозревал, что этот друг жил с петлей на шее, бродил по чащам воображаемых самообвинений и искал дерево, на котором было бы лучше повеситься. Я чувствовал себя старым и грузным, меня душила чудовищная грусть, которая приходит, когда понимаешь, что былого не вернуть. Приятель моей сестры недавно покончил жизнь самоубийством, я ничем не мог ей помочь, ничем не мог помочь своему приятелю, если он умер, поэтому не стал никому звонить.

Потом пришло еще одно письмо – на сей раз от моей тетушки, она тоже настаивала, чтобы я как можно скорее позвонил своему брату. Я подумал, что она все неправильно поняла и хочет, чтоб я позвонил сестре по поводу ее бывшего приятеля. Я уже сделал это, поэтому опять не стал никому звонить. Тогда снова позвонила мать и сказала, что мне просто необходимо поговорить с братом, но не сообщила почему.

Я позвонил из международного телефонного центра в Буэнос-Айресе. Дозвонился со второй попытки. Брат спросил, как мне понравилось в Аргентине. Я поинтересовался, зачем он меня разыскивал. Брат сказал, что ему есть о чем рассказать. Он собирался жить вместе с Джо.

– Что? С моей бывшей женой Джо?

– Да.

– Что? Ты будешь вместе с ней снимать квартиру, вы будете соседями?

– Нет, я буду жить с ней так же, как ты, когда ты жил с ней.

Я спросил, как долго они встречаются. Около года.

Художник-коммунист Йозль Бергнер, который много работал в театре, однажды сказал, что всегда мечтал посмотреть, как актеры смогли бы играть без декораций: «Именно так я и живу – как будто что-то исчезло, но люди все равно должны делать свое дело».

За моей спиной что-то исчезло, но никто мне не сказал. Я все это время испытывал чувство вины за то, что Джо осталась одна, хотя это было совсем не так. Неожиданно я ощутил себя совершенно свободным, как будто мне сократили срок заключения – ровно на один год. Я не был зол на своего брата, я не был расстроен, но мне хотелось бы, чтобы он рассказал мне об этом раньше. Я смог бы раньше выйти из своей камеры.

Внезапно тихий звон стыда, который звучал в моей голове и мешал жить все эти годы, исчез. Я благословил брата и отправился обедать. Период самобичевания и подсознательных страданий окончился. Я не просто перестал быть злодеем. Теперь я был жертвой: мой брат и моя бывшая жена – как они могли так со мной поступить!

Великолепно.

Брэд так и не смирился с моим уходом. Я уволился, освободил свое рабочее место, забрал все свои документы и отправился на другой конец света, но он продолжал напоминать мне, что я вернусь – просто сам этого пока не осознаю. Как всегда, он оказался прав. Он знал, что я нуждаюсь в «Ральфе», даже тогда, когда я сам не понимал этого.

Я обещал заменить Брэда, если ему вдруг придется на длительное время уехать в Европу. При этом я не верил, что он когда-нибудь сдвинется с места, потому что он не любил чужие страны. Он любил посидеть на солнышке в компании с бутылкой шардоне и маринованным мясом, жарящимся на огне.

Но Брэд получил повышение. Ник теперь издавал журналы для женщин и детей, а Брэду достались «Пипл», «Пикчер», а вскоре и «Ральф». Кроме этого, он курировал все спортивные и автомобильные журналы, среди которых были «Колеса», «Мотор» и «4x4 Австралия». Брэд оправил мне в Бразилию электронное письмо, где обещал должность главного редактора, но я не хотел быть главным редактором. Я лежал на пляже Рио-де-Жанейро, смотрел, как красивые люди раздеваются догола на карнавале, писал отвратительный роман и пил ледяное пиво из банок по одному доллару за штуку.

Тогда Брэд прислал мне еще одно письмо и сообщил, что окончательно решил отправиться в Европу и что мне пора возвращаться. Клэр тоже хотела вернуться. Я не хотел ехать домой, мне ни разу в жизни не хотелось уйти из паба, прилететь обратно в аэропорт или прекратить работу, но я дал слово, поэтому мы вернулись в Австралию. Брэд предложил нам пожить в его доме, пока он был в отъезде, но перед самым отъездом я купил крохотную однокомнатную квартиру в Розелле, которую сдавал, пока мы были в отъезде.

Я думал, что проработаю на АПО три месяца – две недели вместе с Брэдом и еще десять, пока он будет в командировке, надеялся, что мне будут платить редакторскую зарплату и ее потом хватит еще на год жизни, который я посвятил бы литературе.

Когда я переехал в новую квартиру, Клэр последовала за мной и привнесла в мою жизнь несколько дополнительных удобств, которые я обычно доверял профессионалам. К их числу относились готовка еды, которую я поручал поварам китайского ресторана «Лап Тонг Тай», и стирка одежды, за которую отвечала прачечная в Бёрчгроуве. Но перед приготовлением еды было необходимо сходить в магазин. Она составила список вещей, «совершенно необходимых» для обустройства домашней кухни. На первом месте стояли «хлебные крошки». Я даже не знал, что они считаются продуктом питания, и был уверен, что они относятся к отходам, и уж совершенно точно я никогда их не ел. Что там дальше по списку? Рыбья чешуя? Нет, чехлы для одежды. Чехлы вошли в категорию товаров, которые «мы тоже могли купить, раз уж идем в супермаркет». Мне бы никогда не пришло в голову покупать чехол для одежды. Я думал, что их выдают в прачечной. Зачем покупать что-то, чего у всех – и даже у меня – и так в избытке? На покупки ушло почти двести долларов, но, к моему удивлению, купленного едва хватило на три раза. Вернувшись домой, мы все распихали по ящикам. Даже пакеты. У каждой женщины, которую я знал, непременно был стратегический запас полиэтиленовых пакетов, как будто все они опасались, что пакеты скоро перестанут выпускать. Они выдаются бесплатно, с каждым днем их становится все больше и больше, и пространство, которое они занимают, обратно пропорционально степени удовольствия от обладания ими – но тетки от пакетов без ума.

Страница