Полька - читать онлайн книгу. Автор: Мануэла Гретковска cтр.№ 41

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Полька | Автор книги - Мануэла Гретковска

Cтраница 41
читать онлайн книги бесплатно

— Нет… — Дама отвечает осторожно и подозрительно, справедливо ощущая в моем голосе сарказм.

— Иуда, он наиболее выгодно вывел в тираж.

Мы обе понимаем, что такова система, так принято во всем мире. Знаменитый довоенный издатель Бронислав Натансон, считавший делом чести достойно оплачивать писательский труд, закончил свои дни в психбольнице.


Навещаю Ягу в ее парикмахерском салоне на Бураковской. Кусочек девятнадцатого века, проступающий сквозь варшавское уродство. Бывшую фабрику, красивое кирпичное здание, оккупировали элитные фотостудии, модные ателье. Антося, Ягина дочка, — в корзинке рядом со стойкой администратора, под присмотром акушерки, отца, дежурной. Яга может спокойно заниматься посетительницами. Заглядываю в корзинку и… принимаюсь реветь. Антося молчит, а я хлюпаю носом и никак не могу успокоиться. Пару месяцев назад ее не было, она пряталась в Яге, а теперь есть. Настоящее чудо жизни с ручками и пальчиками. Я спятила. Ладно бы рыдала над описывающей бытие «Книгой Гамма» Аристотеля… Выпотрошенная форма умиления не вызывает. А тут форма ровненько прилегает к розовенькой материи, пеленки — к попке.


Названиваю по объявлениям. Спрашиваю, сколько стоит квартира на самом деле. Обычно оказывается, что в два раза дороже, чем написано в газете: плюс гараж (тридцать тысяч), участок и прочее… Мы заработали на берлогу с непременным гаражом.


Беата объелась в кино поп-корном и теперь подыхает. Я объясняю, в чем тут дело:

— Жир оседает в печени.

— Печень справа, а у меня давит под ребрами!

Случайно обнаруживаю в иллюстрированном журнале репортаж об авангардной выставке (о трупах). Демонстрирую Беате кровавую расползающуюся печень.

— Вот-вот, именно здесь. — Она сравнивает болезненную точку с фотографией.

— И это я тебе, профессиональному скульптору, должна показывать, где находится печень, да еще с помощью… — Я смотрю на обложку, — «Vanity Fair» — «Ярмарки тщеславия».

— Скульптору primo voto [89] , ныне стилистке. Так и есть, «Ярмарка тщеславия».


20 декабря

Гданьская «Газета Выборча» опубликовала фотографию с авторского вечера в Сопоте, сделанную без моего согласия. Лицо полуприкрыто волосами, в профиль. Подпись: «Мой облик принадлежит мне, — объяснила Гретковская во время встречи, запретив себя фотографировать». И это называется журналистикой — тогда что же такое желтая пресса?

Встреча в частном Институте журналистики. До меня здесь выступали с лекциями Пискорский и Гловацкий [90] . Я не знаю, о чем вещать студентам. Неохота мудрить на какую-нибудь потрясающе скучную тему. Предпочитаю отвечать на вопросы.

— Очень рад вашему приезду. Небольшая доза пикантности пойдет им на пользу. — Ректор угощает меня чаем. — Мне бы хотелось, чтобы вы их слегка шокировали. — Что это — он уговаривает меня развращать детей?

— Я не профессиональный порнограф… я пишу не только об этом. Ваши студенты — почему они выбрали эту школу?

— Они из довольно обеспеченных семей, образование стоит дорого. После третьего курса и лиценциата они могут перевестись в университет. Нам пришлось изменить программу, ввести дополнительные часы истории, общей культуры… сегодня мало кто из студентов знает, кто такой Пилсудский [91] .

— Чем они интересуются?

— Молодежной тематикой… Фильмы, концерты. Я уговариваю писать о чем-то более значительном… знаете, о кино обычно пишут те, кто не первый день замужем, да еще главные редактора еженедельников, это легкий хлеб. В кино каждому сходить охота. А они мне в ответ: «Нам, пан ректор, необязательно много зарабатывать, мы не яппи. У нас есть деньги, мы постмодернисты».

— Гениальное определение постмодернизма… правда, не каждому по карману.

— Чего-нибудь покрепче перед выступлением? — Ректор галантно протягивает мне рюмку.

— Не стоит… я беременна, — демонстрирую я уже заметный животик.

— Какой кошмар! — Ректор не притворяется, он и в самом деле потрясен. Я от удивления теряюсь и не уточняю, что же привело его в такой ужас.

Будь я проституткой, беременность помешала бы мне выполнять свою работу, но писательнице-порнографу все нипочем. Обозлившись, отправляюсь в зал. Двое специально делегированных студентов усаживаются напротив и зачитывают вопросы по шпаргалке. Девушка — более-менее к месту. Парень, неопрятный брюнет (мужской вариант «глупой блондинки»), небрежно пережевывает фразы.

Остальные студенты свисают с балкона, словно голуби. Не то заворкуют, не то обосрут. Расспрашивают о том, как я была секретарем Чапского. Послушно рассказываю. Оказывается, они большие поклонники парижской «Культуры». Что-то тут не то.

— Почему вы так интересуетесь Гедройцем и Чапским?

— Школа будет носить имя редактора Гедройца, — отвечает за них ректор.

— А-а-а… — Пожалуй, эту тему можно закрыть. Но студенты продолжают тянуть руки — экзамен по Гедройцу продолжается.

— Почему вы не… ну, не знаю… не разговаривали с Гедройцем? Это же известный человек! — Возмущенная отличница почти кричит на меня.

— Я говорила с ним сразу после приезда в Париж, в восемьдесят девятом. Редактора интересовало, что происходит в Польше. — Я начинаю терять терпение. — Каждую неделю по дороге к кабинету Чапского я проходила через этаж «Культуры» и неизменно видела Гедройца за работой. Зачем было ему мешать? Смысл жизни редактора заключался в труде, то, что он хотел сказать, можно было прочитать в его издании… О'кей, для меня это был музей. Почтенный, заслуженный музей. В мое время там уже не публиковали Гомбровича… или Мрожека. Разве вы сами год назад все еще с нетерпением ждали выхода нового номера «Культуры»?

— Каким был Чапский? — в который раз спрашивают они.

— Я описала его в «Иконе», я уже говорила об этом…

— Но мне хочется услышать от вас. — Отличница оглядывается на ректора.

— Он был геем.

— То есть? — взволнованный голосок.

— Я упоминала об этом в «Страстописании». Пишут же о влиянии любовных связей Хемингуэя или Фицджеральда на их творчество — и никого это не шокирует. Если речь идет о гомосексуализме, такого рода эротическая дружба или роман представляются еще более важными. Недавно шел фильм о Коте Еленьском [92] . Совершенно неясно, почему Леонор Фини [93] ревновала его к Чапскому. О бисексуальности Кота не было сказано ни слова — тогда зачем вообще упоминать ревность? Некоторые факты из жизни Чапского, его решения, дружеские связи непонятны, если не знать о его «предпочтениях», так же как в случае со Словацким.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию