Штурм - читать онлайн книгу. Автор: Роман Глушков cтр.№ 75

– Удачи! И вам, и мне! – напутствовал Кальтер ринувшихся в бой компаньонов. И, проверив напоследок, надежно ли прикреплен к протезу «молот», побежал туда же, куда и все. Без воинственный криков и проклятий – просто побежал. Не быстро, но и не медленно, стараясь, пока есть время, покрепче обуздать страх и сохранить ясность рассудка. Обе эти задачи были неимоверно сложны. Но, поскольку в своей жизни Кальтер с успехом решал их не раз и не два, то предполагал, что справится с ними и теперь.

Кан врезался в щиты римлян, когда Сквозняк только распрощался с Кальтером, а сам Кальтер еще не тронулся с места. При всем сумасбродстве этой атаки Вада продолжал оставаться матерым воином и не стал бросаться грудью на копья. Ловко отразив их мечом, он тут же ткнул им поверх щита в шею оказавшегося на пути легионера. И ударом ноги в тот же щит повалил свою первую жертву навзничь. А затем стремительно ворвался в проделанную им брешь в стене щитов, пока те снова не сомкнулись.

В обычных условиях намеренно кидаться в гущу врагов было бы, конечно, очень глупо. Но только не для самурая, отмеряющего последние шаги на пути смерти. Бегать перед строем, тыча мечом поверх щитов и отмахиваясь от копий, пока одно из них рано или поздно не пронзит его, Ваду не устраивало. Он не хотел тратить последние мгновения жизни на несолидную для истинного воина беготню. Кан стремился перед смертью нырнуть с головой в настоящую битву. И он осуществил свое желание, прорвав первую шеренгу римлян и получив шанс вонзить меч еще в нескольких из них.

Катана Вады засверкала столь же яростно, как тогда, когда он рубил ею первый отряд легионеров. Долго бы он, разумеется, там не протянул, но тут к нему подоспел Огилви. Который как бежал, так и шарахнул с ходу по противнику Белым Быком.

Артефакт пробил в рядах врага просеку аккурат рядом с Каном. И не успели еще сбитые с ног римляне попадать на землю, а оба компаньона снова рубились вместе, стоя спиной к спине. Возможно, это шло вразрез с планами самурая принять смерть в одиночку, но он не стал возражать против вмешательства в его битву горца. Да и когда ему было возражать? И у него, и у Огилви теперь не было времени на то, чтобы болтать. Безостановочно нанося удары и отражая клинки римлян, они замахали мечами в таком темпе, что бегущему к ним Кальтеру даже почудилось, будто у них взаправду хватит сил перерубить вражескую армию вплоть до последнего солдата.

Когда в бой ввязался Сквозняк, у их ног валялась уже как минимум дюжина трупов. А когда Серега начал бесцеремонно рубить сзади тесаком окруживших Джона и Кана легионеров, пакаль в руке шотландца вновь был готов к выстрелу. И выстрелил, повалив наземь врагов там, откуда они наседали на компаньонов сильнее всего.

Нырять в эту кровавую звеняще-орущую круговерть Кальтеру не хотелось. Но еще больше ему не хотелось отделяться от соратников. Потому что без них римляне моментально его окружат и прикончат, прежде чем он угробит хотя бы одного из них. Поэтому Кальтер по примеру Сквозняка тоже набросился сзади на тех легионеров, что окружали горца и самурая. После чего взялся обездвиживать их «молотом» и лупить палицей по головам. Раз за разом обездвиживать и лупить. И иногда перехватывать и ломать железной рукой вражеские клинки. А также раздирать этой же рукой вражеские глотки, когда он мог до них дотянуться.

А дальше перед его глазами заплясал сплошной калейдоскоп из перекошенных от боли и гнева лиц, машущих конечностей, оружия, щитов и брызг крови. Разделить эту безумную мешанину на отдельные события было уже невозможно. Они наслаивались друг на друга, словно картинки в быстро перелистываемом журнале. И не успевал Кальтер толком осознать одно из них, как тут же оно сменялось другим.

Выбранная поначалу тактика – убивать в спины тех римлян, которые напирали на Джона и Кана, – вскоре сменилась яростной борьбой за собственное выживание. Самым главным в ней было уберечь свою спину, потому что легионеры быстро окружили четверых безумцев и лишили их пространства для маневров. Теперь им приходилось отчаянно вертеться на маленьких пятачках, чьи границы удавалось сохранять лишь с помощью пакалей. Кальтер безостановочно колотил «молотом» по щитам и доспехам ближайших противников, создавая между собой и толпой прослойку из парализованных или частично парализованных тел. Он толкал их на тех легионеров, которые стояли за ними, и «паралитики» мешали своим собратьям пробиться к цели, чтобы атаковать ее.

Когда Огилви активировал Белого Быка в третий раз и ударная волна смела мимоходом несколько противников Кальтера, тот обрадовался выпавшей на его долю мимолетной передышке. А когда пакаль горца проделал то же самое в четвертый раз, инвалид был немало удивлен тем, что и Джон, и он сам до сих пор живы. Как бы успешно он ни сопротивлялся, римляне частенько дотягивались до него мечами, и каждая новая вспышка боли на миг ослепляла его. Кальтер не знал, насколько серьезные раны он получал. Но поскольку он все еще держался на ногах, значит, везение пока не оставило его.

Чего нельзя сказать о Сквозняке. Он был хороший боец, но без пакаля и доспехов протянул в такой мясорубке совсем недолго. Его изрубленное тело попалось Кальтеру под ноги, когда толпа оттеснила его на то самое место, где до этого сражался Серега.

Участь Сквозняка выдалась незавидной. Бросив на него мимолетный взгляд, Кальтер, можно сказать, заглянул в собственное ближайшее будущее. Точно так же вскоре будет выглядеть он сам: сплошное кровавое месиво, по которому уже невозможно опознать, кому принадлежит это тело. Лишь повязка на глазу трупа да его одежда указывали на то, что он переступил сейчас через мертвого Серегу, а не через римлянина. Переступил и сразу про него забыл, потому что думать о покойнике было попросту некогда. А горевать о нем и подавно не стоило. Наоборот, Сквозняку можно было лишь искренне позавидовать, ведь он свое отмучился и обрел наконец-то долгожданную свободу.

После пятого удара Белого Быка Кальтер сменил позицию – проскочил в проделанную им брешь и очутился рядом с забрызганным своей и чужой кровью Огилви. Однорукий калека и сам выглядел не лучшим образом. Но шотландец, к счастью, его опознал и даже прорычал что-то вроде приветствия. Конечно, он не возражал повоевать напоследок плечом к плечу с ним, поскольку предыдущий его напарник, так же как Сквозняк, вышел из игры.

Вада был еще жив, но жить ему оставалось совсем недолго. Он корчился в предсмертной агонии на земле, а между лопаток у него торчало копье. Оно вошло в его тело достаточно глубоко и почти пронзило насквозь. Но даже сейчас Кан пытался дотянуться до врагов, тыча им в ноги мечом, который еще не выпал из его слабеющей руки. Римляне не обращали на него внимания, поскольку их беспокоила более серьезная угроза – горец. Меч же самурая попадал им в железные наголенники и уже не причинял никакого вреда. Вдобавок удары Вады с каждым разом становились все слабее, но, как бы то ни было, он решительно отказывался просто успокоиться и умереть…

…Так же как отказывались умирать его пока живые и дерущиеся компаньоны. Само собой, что до мастерства горца Кальтеру было далеко. И он убил намного меньше противников, чем Огилви, – в основном на его счету были «паралитики» разной степени тяжести. Поэтому он ничуть не сомневался, что следующим суждено погибнуть ему, а Джон продержится дольше всех компаньонов. И не исключено, что даже выживет. Как знать, возможно, в этом и заключается цель испытания: в живых должен остаться только один из испытуемых. Который и будет в итоге выпущен отсюда на свободу.