– Это твой кабинет, – обвел помещение глазами гендиректор. – Обстановку подберешь потом под себя. Юристов сплавили в другой корпус, им-то все равно без разницы. А ты у нас теперь заместитель главного редактора.
Я стоял столбом, как во сне. Владимир Исаакович, наслаждаясь произведенным эффектом, довольно щурился, улыбаясь. Эх, на полгода бы раньше – сверлила мысль.
– Ну что, – хитро глянул на меня гендиректор. – Небось, хочешь узнать, где Маша-то твоя?
Бокал с коньяком чуть не выпал у меня из рук. Многовато на сегодня эмоций-то. Я умоляюще посмотрел на гендиректора.
– Ладно, ладно, – он улыбнулся и приобнял меня за плечо. – Пойдем, расскажу. Ты, конечно, крутой журналюга, но мы здесь тоже не пальцем деланные. Знаем, правда, не много, но направление указать можем. Хотя, честно говоря, рад ты этой информации не будешь. Там все довольно плохо.
2009 год
XXXIII
– Илья Ильич, – виновато говорила в трубку девушка-секретарь, – извините, пожалуйста, но на этот рейс до Киева мест в спальных вагонах не осталось. Может, все-таки самолет?
– Не могу я на самолете, Катюш, – я поморщился, почеркал ручкой по лежащему на столешнице листу бумаги. – У меня же встречи еще, время неудобное. Заказывайте тогда купейный, ничего страшного.
– Хорошо, Илья Ильич. Сейчас все сделаю.
Заместителем главного редактора газеты я давно уже считаюсь только юридически. Геннадий Артурович практически не вылезает из совета директоров холдинга и в редакции показывается раз в год по обещанию: особого смысла в этом и нет, так как в решении внутренних вопросов я вполне компетентен, а в случае какого бы то ни было форс-мажора могу свободно звонить на мобильный Владимиру Исааковичу, выше которого в нашем холдинге только небо.
В Киеве я не был уже года два. Не возникало особенной надобности. Мать с отцом приезжают в гости сами. Останавливаются у меня: девяностометровая квартира на Профсоюзной улице, которую мне помогли приобрести в издательстве, вполне это позволяет.
Со Стасом общаемся крайне редко. Его небольшой бизнес постоянно претерпевает какие-то геморрои, его лотки с побрякушками отовсюду выдавливаются, а их места занимают другие, так что забот у него и без меня хватает. В Москву он не наведывается; иногда глубокими ночами его имя зеленым светом всплывает в скайпе, и тогда мы имеем возможность немного пообщаться, но этого, конечно же, недостаточно. Вспоминать события 2004 года мы оба не очень любим, а новых тем для общения как-то не возникает.
Дверь кабинета без стука открылась, бесцеремонно ввалился Ренат. Он уже не первый год работает у меня руководителем хозчасти. Ему нравится: делать ни хрена не надо, всю работу выполняют менеджеры, а зарабатывает он намного больше, чем когда-то в своих ларьках.
– Читал уже? – ехидно ухмыляясь, он швырнул на стол свежий номер нашей газеты. – Твои хохлы совсем охренели. Так они скоро и Кутузову звание героя Украины присвоят. За поджог Москвы в 1812 году.
– Ты забыл, – я снова поморщился, – что этот номер я подписывал в печать собственноручно. Как думаешь, читал я его?
– Этот ваш Ющенко какой-то серийный онанист. Надо же додуматься – Бандере героя дать!
– Да какой он мой-то? Это ты Стасу можешь рассказать. Это же он за него горло на Майдане рвал... Слышь, Ренат, да чего ты жопой своей на стол мне прыгаешь? Охренел, что ли? Ну-ка, слезь, – я обеими руками столкнул ржущую тушу на пол. – Хоть дверь бы прикрыл, а то секретарша, наверное, думает, что мы с тобой любовники. Ведешь себя, как у телки какой, ну! Уволю на хрен!
– Ути-пути, – Ренат, улыбаясь, отряхнулся, закрыл дверь кабинета, прошел к шкафу и открыл мини-бар. – Извини. Я все никак не могу привыкнуть, что ты мой начальник. Вздрогнем?
– Нет, спасибо. Ты же знаешь, что я на работе не пью. Ты куда провалился аж на три дня? И чего рожа такая опухшая? Бухал?
– Ну, – почесал переносицу Ренат, – с девушкой в Интернете познакомился. Приехал к ней в гости. А потом это... в телефоне села батарейка. И так три дня. Ну, чего ты до меня докопался, Илюх?
– А как же работа?
– Обижаешь, начальник. Не такой уж я и раздолбай. У меня все под контролем и делегировано как надо. Что мне теперь, к телке не отъехать?
– Все экспериментируешь? Сколько уже по телкам-то можно шляться?
– Я буду экспериментировать столько раз, сколько нужно, – отрезал он. – Имею право. Мне ж с ней жить потом. Вдруг она мне не подходит?
– А зачем так набухиваться?
– Э-э... ну, как тебе сказать. В трезвом виде я могу спать только с одной женщиной.
– Это с кем же? – изумился я.
– С женой. Бывшей, – уточнил он и отвел взгляд.
– Как все запущено-то, – я сосредоточенно вертел пальцами ручку. – И сколько это будет продолжаться? Ты ж развелся с ней хрен знает когда.
– Да не знаю, – хмыкнул он. – Как-то ни у нее не складывается, ни у меня. У нее там, конечно, какие-то мудаки ненадолго всплывают, потом рассасываются...
– Мудаки? – я внимательно взглянул ему в глаза.
– Ну, – он поежился. – Не мудаки, конечно. Нормальные ребята. Не лохушка же она, чтоб с уебками всякими... Ну, и у меня тоже типа того. К тому же у нее маленькая зарплата. Куда с филфаком-то без связей? Родичи ее номенклатурные протухли уже давно, одно название осталось. Времена-то другие.
– Помогаешь, что ли? Просит?
– А кто ж ей поможет? Нет, не просит. И не попросит. Гордая. Да и не берет еще, чуть ли не хитростью вкручивать приходится. – Ренат нехарактерно мялся. – Сидим, вот, в кафе, а у нее, скажем, сапоги... потертые. Прячет под юбкой, конечно, стесняется, но я ж не слепой. И как мне на это смотреть? У меня аж сердце щемит.
– Тебя что, правда это парит?
– Охренел, что ли? – взвился он. – Еще как парит. Я ж ее люблю, как не крути.
– Денег, стало быть, заносишь?
– Бывает.
– А может, тебе к ней вернуться? Или она не хочет?
– Не, – отстранился Ренат, – не, не хочу. У нее что-то с головой случилось, как мне кажется.
– Как это?
– Ну, знаешь, накатывает на меня, чего скрывать. Звоню ей, смс иногда пишу по ночам. Даже вернуться прошу, бывает...
Он задумчиво снял очки, протер их вытянутым из-под свитера подолом футболки.
– Ну, это нормально. Кто ж по пьяни ни разу бывшим не звонил?
– Ну, так-то оно да... Просто у нее реакция на это какая-то нездоровая. Говорит, что ее пугает и вообще жутко бесит, что я перед ней, типа, прогибаюсь. Дура, в общем. Да для вменяемой женщины, если перед ней дал слабину нормальный мужик, это для нее комплимент! А не повод для третирований. Я-то ведь, сам знаешь, не слабак далеко, не тюфяк и не нытик. А эта, – он махнул рукой. – Хрен с ней. Само разрулится.