Спокойный хаос - читать онлайн книгу. Автор: Сандро Веронези cтр.№ 5

2

Меня зовут Пьетро Паладини, мне сорок три года, я вдовец, хотя с точки зрения закона это мое последнее утверждение неверно, потому что мы с Ларой не были расписаны. Мы познакомились двенадцать лет назад и прожили вместе одиннадцать. У нас родилась дочь, которой уже исполнилось десять лет. Мы решили узаконить наши отношения («Наконец-то», — получили мы всеобщее одобрение), и нам стали присылать свадебные подарки, но неожиданно Лара умерла. В день, когда мы должны были расписаться, состоялись ее похороны. Так что точка зрения закона не самая лучшая в таких вещах. Между прочим, я достаточно богат. У меня прекрасный дом в центре Милана, полукровка фокстерьер по кличке Дилан, у моря в Маремме [5] другой симпатичный домик в совладении с братом Карло и черная «Ауди А6» 3000 Авант, нашпигованная самыми модными и дорогостоящими аксессуарами, за рулем которой я сейчас и сижу, пытаясь пробиться через гущу сумасшедшего движения на дорогах Милана: я везу свою дочь Клаудию в школу. Сегодня первый день нового учебного года. Клаудия пойдет в пятый класс.

Последние две недели окончательно выбили меня из колеи — одуревший и подавленный бесконечными визитами, объятиями, слезами, успокоительными заверениями, телефонными разговорами, советами, кошмарными подробностями, телеграммами, некрологами, религиозными церемониями, проблемами повседневной жизни, свадебными подарками, которые не прекращали прибывать в наш дом, кофепитиями, словесными потоками, сочувствием, необъятным сочувствием, я до сих пор еще по-настоящему не горевал. Кажется, что и Клаудия берет пример с меня: и она тоже одуревшая и подавленная, но как будто по-настоящему и она не страдает. В этом водовороте событий мы с ней не разлучались ни на минуту, мы занимались простыми до банальности вещами: выполнили летнее домашнее задание, купили необходимые школьные принадлежности, отвезли Дилана к ветеринару — у него воспалился глаз. И каждый раз я думал, что это в последний раз, как будто этот период был странным довеском к прежней жизни, которая продолжалась и после события, навсегда положившего ей конец, и каждый раз мне казалось, что настоящий удар еще не обрушился ни на одного из нас, тот, чудовищный удар как будто затаился за двоичным разделением: дневник Симпсонов и глазные капли для собаки. Но каждый раз, к моему безмерному удивлению, из любой ситуации мы оба выходили невредимыми. Поэтому сейчас я спрашиваю себя, а не наступит ли сегодня этот страшный день, не был ли запланирован взрыв на этот первый день учебы в школе, когда мы должны разлучиться на самом деле, когда распорядок нормальной жизни возобладает над удобным для нас обоих порядком чрезвычайной ситуации, которая заботливо оберегала нас эти последние две недели. Все наши родственники и близкие люди вернулись к своей привычной жизни. Все они, как один, с готовностью предложили свою помощь: моя свояченица — у нее самой двое детей на шее, — мой брат, который живет в Риме, все мои коллеги, переживающие стресс от предстоящего слияния с американской группой компаний, и их жены, находящиеся под рикошетом стресса своих мужей, даже мой больной отец, который живет в Швейцарии с любовницей-медсестрой, по имени Шанталь, изолированный от реального мира и погруженный в изыскания о жизни Наполеона, и который, подобно психам из анекдотов, с ним себя идентифицирует…

Все они к нашим услугам, в любой момент готовы прийти к нам на помощь, но что они могут сделать против того, что неминуемо надвигается прямо на нас? — потому что это придет, непременно придет, и это ясное солнечное утро как бы специально предназначено для этого.

Мы приехали слишком рано. Мне удалось найти очень удобное место для парковки, даже не пришлось делать маневры. Клаудия заплела себе косичку и всю дорогу теребила ее. Она тихо сидела на заднем сиденье автомобиля и молчала.

— Ну, звездочка моя, пошли! — подстегиваю ее, заметив, что даже после того, как я выключил мотор, она осталась неподвижно сидеть. Может быть, именно в этот момент это настигает ее? Настало время нам с тобой разлучиться, звездочка моя, давай поцелуемся, и каждый пойдет выполнять свой повседневный долг, потому что жизнь продолжается, и мы еще крепче любим друг друга, как сказал священник на похоронах. И мама там, на небесах, куда ее призвал к себе истинный Отец (хорош же отец), нас благословляет и оберегает. Тебе только десять лет, и было бы вполне естественно, если бы, вместо того чтобы взгромоздить новехонький ранец себе на плечи и выйти из машины, ты медленно подняла бы голову и пристально посмотрела на меня красными глазами, как Заклинатель злых духов, или фонтаном изрыгнула поджаренный хлеб, только что съеденный в кухне, где твоя мать никогда больше не будет завтракать вместе с тобой, или разразилась рыданиями, обвиняя меня в открытую, или вполголоса, или, что еще хуже, мысленно, что я позволил твоей матери агонизировать у тебя на глазах, и в тот момент меня даже близко возле тебя не было, я был бесконечно занят, и как какой-то гений от психологии рассказал тебе (я еще не понял, кто это был: это, конечно же, был не Карло, он поклялся) как я вырывал из лап смерти другую женщину, другую жену, другую мать, и даже не знал ее имя. Тебя это беспокоит, звездочка моя? Сейчас с тобой случится это?

Нет, не случится: Клаудия послушно выходит из машины. Она спокойна. Она проворно семенит за мной, через огромные ворота мы входим на просторный двор школы, где уже кое-кто из родителей обменивается летними впечатлениями: где побывал и сколько истратил, а их дети, как собачки, обнюхиваются и заново знакомятся друг с дружкой.

Здание школы красивое: большое и светлое, оно было построено в девятнадцатом веке. Кому доведется учиться в нем, будут вспоминать свои школьные годы со щемящим чувством ностальгии. Эта школа носит имя Энрико Чернуски «Миланского патриота» и, в самом деле, все здесь пропитано духом эпохи Рисорджименто и надеждами тех, у кого вся жизнь еще впереди. Я смотрю на Клаудию, которая оглядывается по сторонам, высматривая своих подружек, и думаю, что я очень рад, что моя дочь учится в этой школе.

Нам навстречу выходит одна из ее учительниц, Глория, это красивая, дородная, улыбчивая женщина с седыми волосами. Естественно, она уже все знает. Ее соболезнования написаны у нее на лице, и в осторожности, с какой она подбирает слова, я начинаю различать то, что еще, ох, как долго мне придется выносить: после того, как закончилась кутерьма с родственниками и близкими друзьями, и мы снова вышли в бескрайний внешний мир, на смену горю пришла жалость. Что ж, это нормально. Подошла другая учительница, Паулина, и мать Бенедетты, лучшей подруги Клаудии. С ней мы уже встречались на похоронах, а потом одна за другой к нам стали подходить другие матери, и даже многие отцы, ведь сегодня начало учебного года. И вновь произносятся слова заверения в полной готовности прийти нам на помощь в трудную минуту: отводить в школу и приводить домой Клаудию, если мой служебный долг мне это не позволит, приютить ее во время моих предполагаемых командировок. Любопытно, что некоторые предложения звучат даже угрожающе; как будто для них само собой разумеется, что я просто не смогу больше уделять своей дочери должного внимания, как будто бы они хотят у меня ее отнять. Конечно, их порывы продиктованы сочувствием и симпатией к нам, и как я уже говорил, проникнуты жалостью к несчастному человеку, к этому я еще должен буду привыкнуть. Однако в них есть и колоссальный недостаток. Эти люди стараются представить себе состояние, которое до сего времени им никогда не приходилось испытывать, они вынуждены импровизировать. Это не дает им понять, как глубоко человек страдает, насколько потерянным, загнанным в угол он себя чувствует, и побуждает их давать, как правило, смехотворные советы. В некоторых случаях этот недостаток может привести к ошибке совсем иного рода — непереносимости чужого страдания, когда горе и боль не такие уж и невыносимые, или пока что еще не стали невыносимыми. Вот именно. Несмотря на то, что думают все эти люди, я не перестаю отдавать себе отчет в том, что удар, который я все время жду, и сегодня не обрушится ни на меня, ни на Клаудию — она смеется и шутит с подружками, хвастается своими новыми школьными принадлежностями…