Я не совсем понимала, почему он специально приехал, чтобы сообщить мне эту новость.
– Потому что там был Энди?
– Потому, что… появился некий… сейчас это только слух, и я уверен, что он останется всего лишь слухом, но…
Я увидела, что ему неловко, но не оттого, что мы находились наедине. Тут было что-то другое.
– Так в чем же дело? – спросила я.
– Мы получили несколько сообщений, что Энди выходил из церкви незадолго до того, как начался пожар.
Я все еще не понимала.
– Что ты имеешь в виду?
– Послушай, это все конфиденциально, понимаешь? – сказал он. – Мне вообще не стоило говорить тебе, но я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь огорошил этим.
– Чем – этим?
– Сегодня я ездил в ожоговый центр и разговаривал с Китом Уэстоном, и…
– Его вывели из комы? – Это были хорошие новости.
– Да, и преподобный Билл отправился его проведать. Кит сказал ему, что видел Энди около церкви незадолго до поджога. Поэтому я сам поехал в ожоговый центр, и он рассказал мне то же самое.
– Зачем Энди выходил наружу?
– Не знаю. И еще: на горячую линию позвонила женщина и сказала, что видела в тот вечер около церкви мальчика невысокого роста. И Эмили Кармайкл сказала, что Энди куда-то исчез незадолго до пожара. И потом этот случай, когда у него в носке нашли зажигалку.
– О, Маркус. – Я чуть не рассмеялась. – Не думаешь же ты, что Энди имеет хоть какое-то отношение к пожару?
– Нет, конечно. Но больше никого не видели около церкви перед пожаром.
Я была скорее раздражена, чем испугана.
– Хорошо, Маркус. Допустим на одну минуту, что это был Энди. Где он мог достать бензин, или что там использовали для поджога? Как он пронес это в церковь? А?
– Я понимаю, что тут какая-то бессмыслица, – сказал он. – И мне очень жаль, что Энди оказался в это втянут. Я просто хотел, чтобы ты услышала это от меня первого, понимаешь? Мы, в смысле они должны исследовать каждую возможность.
Внутри меня росла паника, распространяясь в груди.
– Я просто вне себя. – Мои пальцы инстинктивно сжали диванную подушку. – Я вне себя оттого, что ты мог согласиться с этим. Что ты мог так подумать! Тебе надо приложить все силы, чтобы Энди оставили в покое, кто бы сейчас ни занимался расследованием!
Маркус не ответил, и я продолжала.
– Кит мутит воду, – сказала я. – Он курит наркотики и делает вещи, о которых ты не знаешь.
– Знаю.
– Ты знаешь о прогулах? О хранении марихуаны?
Он кивнул:
– Сара мне кое-что рассказывает.
Я ощутила укол ревности, который меня удивил. Сара была моей лучшей подругой. Почему же я не знала, что они секретничают с Маркусом? Почему я не знала, что Маркус настолько тревожится о Ките, что разговаривает о нем с Сарой?
– А может, это Кит совершил поджог? – предположила я. – Иначе с какой стати он стал бы обвинять кого-то другого? Того, кто даже не может себя толком защитить?
– Он будет опрошен, но давай подумаем, как он мог совершить поджог и получить такие ожоги?
– Тогда как Энди мог совершить поджог и тоже получить ожоги?
– Но он же не получил ожоги, разве не так?
Я уставилась на него в изумлении.
– Это было просто везение, что он смог выбраться наружу.
– Или хотел выглядеть героем, ведь он единственный, кто знал, как выбраться из церкви целым и невредимым.
– Маркус!
Он поднял вверх руки, как будто защищаясь от удара.
– Адвокат дьявола, Лорел, – сказал он. – Я просто пытаюсь предположить, куда будет копать следствие.
– В котором ты тоже участвуешь.
– Привет, дядя Маркус.
Я подняла голову на звук голоса Энди. Он стоял в дверях в пижаме, глядя на нас сонными глазами. Я изменила выражение лица со злобного на ласковое.
– Привет, Энди. – Маркус встал и обнял его.
«Иуда», – подумала я.
– Ты ругаешься с мамой? – спросил Энди.
– Мы просто болтаем, – проговорил Маркус. – У нас нудный разговор. У тебя бывают нудные разговоры с людьми?
– Иногда. – Энди улыбнулся.
– Иди в постель, дорогой, – с трудом выдавила я.
– Я его отведу. – Маркус положил руку на плечо Энди: – Пошли, парень.
Мне захотелось остановить его – я испугалась, что он скажет Энди что-нибудь, что огорчит мальчика, но внутри у меня все заледенело. К тому же я знала, что Маркус боится расстроить Энди не меньше, чем я.
Прислушиваясь к удаляющимся звукам их шагов, я вспомнила агента, который расспрашивал Энди в больнице, а я была кем-то вроде переводчика. Если они захотят говорить с ним еще раз, я должна сделать все возможное, чтобы присутствовать при этом. Я представила, как его допрашивают следователи, искушенные в логике, имеющие программу действий. Я не должна позволить этому произойти.
Вернувшись на веранду, Маркус сел рядом со мной на диван. Внезапно он обнял меня, и это так меня ошеломило, что мгновение я находилась в его объятиях. Но только мгновение.
– Маркус, пожалуйста, не надо.
Он выпустил меня, потом со вздохом наклонился вперед, положив локти на колени.
– Я уверен, что Энди невиновен, и это обязательно будет доказано, – тихо проговорил он. – Но есть много людей, которые его не знают. Которые не видят того, что видим мы, когда смотрим на него. Они видят невоспитанного подростка, который тщетно старается казаться крутым. Героем.
– Но это ведь просто смешно.
Я все еще чувствовала неловкость от неожиданного объятия. Я забыла его запах. Этот запах у меня всегда ассоциировался с сильным желанием. С морем. С ложью.
– Я пойду, – сказал он, вставая с дивана. – Ты оставайся здесь, а я пойду. – Однако не двинулся с места.
Вместо этого он засунул руки в карманы и стал смотреть на темную воду залива и на огни материка. Он хотел еще что-то сказать мне. Я видела, как внутри его идет борьба.
– Что? – спросила я.
Он посмотрел на меня и вздохнул.
– Они хотят обыскать комнату Энди, – сказал он. – Надо нанимать адвоката, Лорел.
22
Маркус
Когда я приехал домой от Лорел, я сделал себе коктейль из кока-колы с арахисом, потом забрался на крышу своей башни, чтобы подумать. Там стояла пара шезлонгов, но я любил сидеть на краю крыши, обращенном к морю, свесив ноги вниз. Несколько моих подружек отказались проводить здесь время вместе со мной. А одна была так испугана высотой, что вообще побоялась выходить на крышу. «Ты – идиот, раз не можешь сделать здесь ограждение», – сказала она, и я ей больше не звонил.