Имя нам - легион - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сивинских cтр.№ 28

Догадку стоило проверить самому…

* * *

Мы отошли метров на десять, и Генрик пальнул в точку, где, по его мнению, стенка была наименее толстой. С оттяжкой хлопнуло, глухой отзвук разрыва ушел в глубь пещеры, и в воздухе распух ярко-желтый пузырь. Свечение разлилось довольно широко по ставшему видимым донышку, меняя цвет в зависимости от расстояния до эпицентра попадания. Запахло горелым волосом.

– Органика? – спросил я, поведя носом.

– Так, выходит. – Генрик двинулся к радужному пятну, переливающемуся в метре от пола.

Я поспешил следом.

Через прожженное отверстие, в которое при желании можно было просунуть кулак, дунуло свежим воздухом. Я осторожно поскреб ножом кромки. Они были еще мягкими и от них потянулись за лезвием тонкие прозрачные нити. Я поднес нож к лицу. Нити сразу затвердели и топорщились хрустальным ежиком с длинными иглами. Я стукнул ножом о подошву, и иглы отвалились. Интересно, что за материал? И главное: кто и зачем замуровал выход из бутылки таким необычным образом?

Намного менее любопытный (или более практичный) Гена недолго ломал над этим голову. Он сунул в отверстие пиропатрон и скомандовал:

– Отбегай!

Я не заставил себя уговаривать.

* * *

Мы сидели, прислонившись спинами к стене пещеры, жевали батончики пищеконцентратов и спорили. Я склонялся к мысли, что вся бутылка – это внутренняя полость раковины исполинской местной улитки. Мои доводы казались мне вполне убедительными: гладкие стенки пещеры, ее симметричная форма и главное – донышко! Многие земные улитки на время засушливого сезона запечатывают выход прозрачной пленкой, сохраняющей влагу внутри до возвращения благоприятной поры.

Но и Генины возражения были довольно весомы: чем могла кормиться многокилометровая улитка, хоть бы и в благоприятную пору, и куда она подевалась сейчас? А пыль, грязь, потеки разные? Нету их на пленке. Отталкивает она их? Поглощает? Что? Не слышу! А коэффициент преломления света в ней же? Ноль! – орал Гена, – а может, и меньше! Что значит не бывает? Есть многое, Горацио, что недоступно!… Мало ли чего ты не знаешь? Мерзкий слизняк, штампующий за здорово живешь материалы, каких не имеют и Большие Братья? Да ты совсем безумен, зольдат!…

Дика и неукротима горская экспрессия!

Сам он склонялся к версии древних суперцивилизаций, настолько избитой, что мне не хотелось даже спрашивать, находимся ли мы в недрах окаменевшего за сотни эпох звездолета или все-таки в храме, посвященном неведомым богам? Когда армянское упрямство меня окончательно вывело из себя, я не без ехидцы сказал:

– Черт с тобой, пусть будут Атланты или Лемурийцы! Пусть будут Предтечи Больших Братьев. Ладно. Меня вот что больше интересует: зачем тебе, друг мой Генрик, в боевом походе искусственная вагина? Ужель, славный мой Генрик, пресловутая кавказская страстность и впрямь так велика? И как давно, бедный мой маньяк, пользуешься ты отвратным этим капиталистическим суррогатом взамен возвышенного полового контакта с живой женщиной?

– Э, что, не видел, она в упаковке была? – У него от возмущения прорезался акцент. – Стану я еще…

Он не нашелся что сказать, пыхтел, рокотал, и я помог:

– Руки марать…

– Да, правильно! Руки! Это и не моя вообще кукла, я ее тогда, в Москве, когда меня менты прижали, земляку одному в подарок купил! Шутка такая была, понял?

– Конечно! Конечно, понял! – закивал я головой. – С тех пор ты с ней и не расстаешься – вдруг земляк где встретится? То-то похохочете!

Гена сник.

– Ну как мне ее в казарме оставлять? Представь, зайдет кто-нибудь…

– Уборщица… – подсказал я, продолжая потешаться.

– Да, уборщица зайдет, а у меня эта мерзавка в тумбочке. Потом не отмоешься!

– Так ты ее все два года в ранце и таскаешь? – посочувствовал я.

Он вздохнул:

– Выбросить-то жалко!

– Не расстраивайся, – утешил я его. – Помогла же она нам, может, еще разок-другой сгодится… – Я не удержался и прыснул, вспомнив основное ее предназначение.

– Пойду погляжу, не остыл ли расплав, – сказал, вряд ли успокоенный моими словами, Генрик.

– Пора, – сообщил он, когда вернулся. – Еще горячо, но пройти уже можно, нога не вязнет.

Я вздохнул. Мое предложение покататься немного на тележке понимания со стороны руководства не встретило. По лесу, мол, не пройдет. Попытаться-то нельзя, что ли? Тащи ее сейчас! Эх!…

Мы забросили за спину упакованные ранее вещи, проверили оружейные обоймы и заряд батарей и зашагали к новым свершениям.

Вот Новый год пришел. Порядки новые.

Колючей проволокой наш лагерь обнесен.

На нас глядят вокруг глаза суровые,

И смерть голодная стучится в дом.

Песня

Птички щебетали, солнышко сияло, и не видели они вокруг ровным счетом ничего, хоть отдаленно напоминающего показанные Филиппу Игорем Игоревичем кошмарные репортажи с загубленных хонсаками планет. Должно быть, командование терранских врагов предпочитало жить в приличных условиях.

Как и любое другое.

Генрик тем не менее бдительности не терял: останавливался часто, крутил головой из стороны в сторону, сканируя окрестности на предмет рачьего амбре, и Филиппа на это строго настраивал. Велено ему было так же держать язычок болтливый за зубами, а ушки – на макушке.

Он терпеливо держал, понимая, что стоит ему расслабиться, как неприятности тут как тут – живо объявятся.

Заросли вокруг них были не то чтобы густые, но какие-то несуразные, преодолению поддающиеся не очень. Гигантские кусты дикой смородины перемежались сосновыми рощицами, затянутыми по земле чем-то вроде высокого и липучего душистого горошка.

И везде валялись вросшие в землю гладкие булыжники – от маленьких, размером с кулак, до здоровенных – с двухэтажный садовый дом. Были они выбелены дождями, изорваны трещинами и покрыты изумрудными нашлепками лишайников.

Красиво было вокруг, ничего не скажешь, а главное – разные твари летучие, кровососущие отсутствовали. Так, гудели какие-то жучки, но в атаку не бросались. Один ударился Филиппу в щиток, сложил крылышки и начал ползать кругами. Он не мешал, и стряхивать его Филипп не стал: пусть себе ползает, все-таки здесь хозяин он, а не мы. Жук был черно-желтый, полосатый, мохнатый и напоминал не то шершня, не то шмеля.

Шмеля?! Филипп чуть не заорал. Черт! Черт, черт и черт! А где же шмели? Генрик говорил, что Братья посылали три робота. Так ведь мы не нашли ни одного. Мы даже останков их не нашли. А на гладком полу пещеры любая мелочь бросилась бы в глаза. Ну, пусть не пролетели они пещеру насквозь потому, что о донышко разбились; потом-то куда они девались? Филипп прижал подбородком клавишу шлемофона и сказал: