Книга о друзьях - читать онлайн книгу. Автор: Генри Миллер cтр.№ 25

Я уже говорил, что именно с помощью Макса я следил за жизнью Коры. Его жена дружила с кем-то, кто близко общался с предметом моего обожания. Так я, к своему огорчению, узнал, что Кора собирается стать школьной учительницей. Из того же источника я получил сведения, будто она похудела, очень бледна и серьезна, что тоже относилось к числу плохих новостей. Короче говоря, я во всем полагался на Макса и лишь изредка позволял себе поинтересоваться, не спрашивает ли Кора обо мне. Разумеется, не спрашивала.

Однако из другого источника я узнал, что она все же изредка интересовалась, как у меня дела. По случайному совпадению, ее двоюродный брат, человек состоятельный, был одним из клиентов моего отца. Он знал о моих чувствах к Коре и сам рассказывал мне кое-что, приходя в ателье к отцу. Обычно он поддразнивал меня за мою пассивность и предупреждал, что, если я не приму меры, она влюбится в кого-нибудь другого. (Странно, но это меня мало заботило. Я почему-то считал, что Кора будет вечно ждать меня.) И все же мы никогда не созванивались и обменивались едва ли тремя-четырьмя письмами в год. Ее письма не содержали ничего необыкновенного, но один ее почерк возбуждал меня больше, чем любые слова. Мы просто не были созданы друг для друга в этой жизни. Может быть, в другой, прошлой или будущей, но не в этой… Представить ее себе в постели с другим мужчиной — например, с мужем, — я не мог. Мне почему-то казалось, что она не из тех, кто за штамп в паспорте позволяет иметь себя каждую ночь. И все же…

Рано или поздно это должно было случиться. Воздушные замки моих иллюзий пали за один вечер, надежды умерли, все чувства смешались. Это вышло случайно — на ферме в Нью-Джерси. Мы лежали ночью, свернувшись калачиками под одеялами, и рассказывали друг другу всякие истории, и вдруг совершенно неожиданно я спросил у Макса, что слышно о Коре, — я не получал о ней известий вот уже год.

— Думаю, с ней все нормально, — сказал Макс.

— Думаешь? — переспросил я. — А точнее? Твоя жена больше не видится с их общей подругой?

— Да нет, Миртл до сих пор с ней встречается, но с тех пор, как Кора вышла замуж…

Я резко сел в кровати.

— Замуж? — взревел я. — Когда? Ты ничего такого не говорил!

— Я говорил, да ты, наверное, пропустил мимо ушей.

— Когда?

— Около года назад. Ты тогда ушел из дома к этой вдове…

Я покачал головой, все еще не веря. Кора замужем… Невероятно!

— Кто ее муж? — спросил я.

— Нормальный парень, — отозвался Макс. — Химик или физик, кажется.

— И сколько они до этого встречались?

— Ну, год, наверное… Понимаешь, когда Кора узнала о твоей вдове, это все и решило.

— А как она узнала?

— Меня спросила. Слухи ползли. И помнишь, она наткнулась на вас на пляже. Для нее это был нехилый удар. Ну а когда она узнала, что вы живете вместе… нетрудно догадаться, что было дальше.

Я его почти не слушал. Я был страшно зол на него за то, что он не сказал мне раньше, и еще больше за то, что он так спокойно говорил об этом теперь.

— Да ты знаешь, что с тобой стоило бы сделать? — завопил я. — Да отодрать тебя до смерти!

Теперь уже он резко сел в постели. Мори призывал нас говорить тише, чтоб не разбудить стариков.

— Слушай, приятель, — начал Макс. — С тех пор как ты связался с этой вдовой, ты стал словно чумной. Нервный, раздражительный, сам на себя не похож. Мы тебя все предупреждали — брось ты ее, но ты не послушал. Ты что, не видишь…

Он умолк.

— Не вижу чего?

— Как это нелепо — ты под ручку с этой старухой, которая тебе в матери годится?

— Нет, не вижу, — сказал я. — Она вовсе не старуха, ей всего тридцать семь или восемь.

— Все дело в разнице в возрасте. Это противоестественно.

— Но я…

Я осекся. Я чуть было не сказал: «Я люблю ее». Я действительно по-своему любил ее, хотя и убеждал себя, что сошелся с ней из жалости. Но неужели мужчина станет раз за разом трахать женщину — в постели, на стуле, под столом — только из жалости? И все равно я каждый день думал, как бы мне от нее отделаться. Вдова знала, что я люблю Кору, хотя мы редко это обсуждали. Теперь же вдруг обнаружилось, что дом Коры и ее мужа находится совсем недалеко от нашего, да что там, фактически напротив. Обе семьи жили на верхних этажах, и в подзорную трубу я мог видеть из моего окна ее окно, вернее, окно ее спальни — комнаты, о существовании которой я предпочел бы не знать. И так продолжалось год за годом, а я все равно никак не мог з это поверить. И я ненавидел, презирал Макса за то, что он мне сказал. Лучше бы он соврал. Я так и не простил его и никогда не прощу.

Алек Консидайн

Не знаю, откуда приехали его родители — из графства Гэлуэй или графства Корк, но они были такими же ирландцами, как поросенок Пэдди [11] . Старый Консидайн работал на стройке (подносил кирпичи) и хоть чем-то напоминал ирландца. Мать же смахивала на уроженку Новой Шотландии [12] . Папаша Консидайн отличался вспыльчивым нравом; когда на него накатывало, он мог аж приплясывать от злости. Если я считал свою семейную жизнь несладкой, то уж об Алеке и говорить нечего. Отец, жуткий невежда (не слышал даже о Роберте Вернее), постоянно унижал сына. Плюс ко всему, как и все узколобые католики, он руководствовался по жизни исключительно своими предрассудками, которые им вбивают в церквях с малолетства.

Сколько себя помню, мы жили по соседству, но учились в разных местах. Алека отправили в бизнес-школу, где преподавали стенографию и секретарские навыки. Потом он поступил в колледж, чтобы выучиться на судебного стенографиста. Я познакомился с ним через Макса Уинтропа, который тоже жил в нашем районе. Тот факт, что родители Алека приехали из Ирландии, значил для нас приблизительно то же, как если бы они прибыли с другой планеты. Отсюда в семье Консидайнов возникло постоянное непонимание между старшим поколением, воспитанным в Европе, и младшим поколением, выросшим в Америке. Как и другой мой приятель — Джимми Паста, — Алек был одержим своими амбициями, хотя еще не определился окончательно, кем хочет стать. Для начала он решил получить достойное образование.

Как только дело доходило до занятий интеллектуальных, у нас с Алеком устанавливалось полное взаимопонимание. В отличие от Макса Уинтропа, человека с банальным мышлением и таким же поведением, Алек Консидайн был бунтарем и радикалом с самого рождения. Мы с ним вечно спорили до хрипоты, обсуждая в основном книги и мировые события, и нередко прерывали дискуссию только в четыре или пять утра.

Если нам случалось увидеть хороший спектакль — по Шоу, Голсуорси или О’Нилу, — мы могли обсасывать его неделями. Разумеется, мы оба читали великих европейских драматургов вроде Ибсена, Эрнста Толлера, Стриндберга, немецких экспрессионистов. Мы глотали книги одну за другой и свысока поглядывали на остальных невежественных членов нашего клуба.