Его не очень-то интересовали симпатичные девушки, похожие на
всех остальных симпатичных девушек, он предпочел бы какую-нибудь отличающуюся
от всех других. И тут рядом с ним на диван из искусственной кожи, покрытый
пластиковой пленкой, присела некая особа. Лицо ее тотчас же привлекло его
внимание, и не потому, что оно было каким-то необыкновенным, а потому, что
показалось ему знакомым. Он уже видел эту женщину прежде. Он не мог вспомнить,
где и когда, но ее лицо определенно было ему знакомо. Ей, вероятно, лет двадцать
пять – двадцать шесть, подумал он. Тонкий, орлиный нос, черные густые волосы до
плеч. В руках у нее был журнал, но она не раскрыла его, а с нескрываемым
любопытством уставилась на сэра Стэффорда. Внезапно она заговорила. Голос ее
оказался низким, как у мужчины, с едва заметным иностранным акцентом:
– Могу я с вами поговорить?
Он изучал ее какое-то мгновение, прежде чем ответить. «Нет,
– решил он, – это не то, что можно было бы предположить, она не хочет меня
подцепить. Это что-то другое».
– Собственно, почему бы и нет? Делать все равно нечего.
– Туман, – заметила женщина. – Туман в Женеве, может быть,
туман в Лондоне. Везде туман. Я не знаю, что мне делать.
– О, вы напрасно беспокоитесь, – успокоил он ее, –
куда-нибудь они вас доставят. Они, знаете ли, довольно хорошо работают. Куда вы
направляетесь?
– Я летела в Женеву.
– Что ж, по-видимому, в конце концов вы туда попадете.
– Я должна попасть туда сейчас. Если я улечу в Женеву, все
будет в порядке. Меня там встретят, и я буду в безопасности.
– В безопасности? – Он слегка улыбнулся.
– «Безопасность» – это слово из нескольких букв, но это не
то слово, которое в наши дни кого-то волнует. И все же оно может значить очень
много, например для меня. Видите ли, если я не попаду в Женеву, если мне
придется остаться здесь или лететь тем же самолетом в Лондон, не приняв никаких
мер, меня убьют. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – По-моему, вы мне
не верите.
– Боюсь, что нет.
– Это правда. Людей убивают. Убивают каждый день.
– Кто хочет вас убить?
– Разве это имеет значение?
– Для меня – нет.
– Вы можете поверить мне, если пожелаете. Я говорю правду.
Мне нужна помощь. Помогите мне невредимой добраться до Лондона.
– И почему же вы обратились именно ко мне?
– Потому что мне кажется, вы кое-что знаете о смерти. Вы с
ней знакомы и, возможно, даже видели ее.
Он внимательно взглянул на нее и снова отвел глаза.
– Есть еще причины?
– Есть. Вот это. – Она протянула узкую смуглую руку и
коснулась складок его просторного плаща. – Это, – повторила она.
Впервые за время разговора он почувствовал интерес:
– И что вы хотите этим сказать?
– Он необычный, особенный. Это не то, что носят все.
– Верно подмечено. Ну а если это одна из моих причуд?
– Это причуда, которая может мне пригодиться.
– Что вы имеете в виду?
– У меня к вам просьба. Возможно, вы откажетесь, но, может
быть, и нет, потому что мне кажется, что вы – мужчина, который готов рискнуть,
так же, как я – женщина, которая рискует.
– Слушаю вас, – согласился он, чуть улыбнувшись.
– Я хочу попросить у вас плащ, ваш паспорт и ваш авиабилет.
Скоро, минут, скажем, через двадцать, объявят посадку на Лондон. С вашим
паспортом и в вашем плаще я полечу в Лондон и избегну смерти.
– Вы хотите сказать, что будете выдавать себя за меня? Милая
девушка…
Она открыла сумочку и достала оттуда маленькое квадратное
зеркальце.
– Взгляните сюда. Посмотрите на меня, а потом на себя.
И тут он наконец понял, кого она ему напоминала: его сестру
Памелу, умершую лет двадцать назад. Они с ней всегда были очень похожи. Лицо
Памелы было мужественным, а его – немного женственным, особенно в детстве. Носы
у обоих были с горбинкой, одинаковый изгиб бровей, одна и та же чуть кривоватая
улыбка. Памела была пяти футов ростом, а он – пяти футов десяти дюймов. Он
взглянул на женщину, возвращая ей зеркальце.
– Вы хотите сказать, что мы с вами похожи? Но, милая
девушка, это сходство не обманет тех, кто знает меня или вас.
– Конечно, не обманет. Неужели вы не понимаете? Этого и не
требуется! Я путешествую в брюках, на вас до сих пор был капюшон. Все, что мне
нужно сделать, – это обрезать волосы, завернуть в газету и выбросить в урну.
Потом я надену ваш бурнус, у меня будут ваш посадочный талон, билет и паспорт.
Если в самолете нет никого из ваших знакомых, а я полагаю, что нет, иначе они с
вами уже заговорили бы, то я спокойно сойду за вас. Когда потребуется, я
предъявлю ваш паспорт, капюшон снимать не буду, чтобы были видны только нос,
глаза и рот. Когда самолет совершит посадку, я смогу спокойно уйти, потому что никто
не будет знать, что я на нем прилетела. Я тихо уйду и растворюсь в лондонской
толпе.
– А мне что прикажете делать? – иронично осведомился сэр
Стэффорд.
– У меня есть предложение, если у вас хватит смелости его
принять.
– Давайте. Обожаю выслушивать предложения!
– Сейчас вы встанете и пойдете к киоску – купить журнал, или
газету, или какой-нибудь сувенир. Плащ вы оставите здесь. Вернувшись с
покупкой, вы сядете где-нибудь в другом месте: скажем, в углу вон того дивана
напротив. Там будет вот этот же самый стакан, а в нем кое-что, от чего вы
заснете.
– И что дальше?
– Скажем, вас обворуют. Кто-то добавит вам в пиво снотворное
и похитит у вас бумажник – словом, что-то в этом роде. Вы заявите о
случившемся: мол, у вас украли паспорт и вещи. Вашу личность очень быстро
установят.
– Вы знаете, кто я? Я хочу сказать, вам известно, как меня
зовут?
– Пока нет, я ведь еще не видела вашего паспорта. Я понятия
не имею, кто вы такой.
– И все же вы заявляете, что мою личность легко установить?
– Я хорошо разбираюсь в людях и вижу, кто важная персона, а
кто нет. Вы – важная персона.
– А почему я должен все это делать?
– Хотя бы для того, чтобы спасти другому жизнь.
– Не слишком ли причудлива ваша история?