– Руперт, прошу тебя, не говори глупостей!
– Кретин ты, и больше ничего, – объявила Барбара. – Ты
слишком часто водишь свою крашеную блондинку на гангстерские фильмы.
Руперт встал со всем достоинством, на какое был способен и
которое позволяли его молодой возраст и развинченная походка.
– Сними этот дом, мама, – решил он. – А тайну я сам
постараюсь вытащить на свет божий, и ты еще будешь гордиться мной. – С этими
словами он поспешно вышел, чтобы не опоздать в контору.
Женщины обменялись взглядами.
– Возможно ли это, мама? – все еще не веря, прошептала
дрожащим голосом Барбара. – Ох, если бы мы и в самом деле могли это сделать!
– Видишь ли, слуги имеют обыкновение есть! – патетически
воскликнула миссис Сент-Винсент. – Может быть, можно обойтись без них, тем
более что мы не устраиваем никаких приемов. – Она подняла умоляющий взгляд на
дочь.
Та кивнула:
– Подумаем!
В сущности, решение было уже принято. Миссис Сент-Винсент
видела, как блестят глаза дочери.
«Джим Мастертон должен увидеть ее в приличествующей
обстановке, – подумала она. – Это единственный чудесный шанс, за который просто
нельзя не схватиться».
И, не раздумывая больше, она написала в агентство, что
принимает предложение.
Глава 2
– Квентин, откуда эти лилии? Я не могу позволить себе такие
дорогие цветы.
– Их прислали из Кинг-Чевиэт, мадам. Таков обычай.
Дворецкий вышел, и миссис Сент-Винсент вздохнула. Что бы она
делала без Квентина? Он во многом облегчает ее существование здесь.
«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я сейчас проснусь и
пойму, что мне приснился сон. Такое счастье жить здесь! Два месяца пролетели
словно один миг».
Жизнь была очень приятной. Квентин, дворецкий, оказался
весьма корректным и тактичным.
– Если мадам соблаговолит положиться на меня во всем, она
всегда будет довольна.
Каждую неделю ей приносили книгу расходов. Умеренность и
экономность во всем не могли не поражать. В доме осталось всего двое слуг –
кухарка и горничная. У них были приятные манеры, и работали они добросовестно,
но хозяйство вел Квентин. В меню нередко появлялись дичь и домашняя птица, и
миссис Сент-Винсент охватывала тревога. Квентин ее успокаивал: мол, это
прислано из имения лорда Листердейла, Кинг-Чевиэт, или из его охотничьих угодий
в Йоркшире.
– Так было заведено всегда, мадам.
Но миссис Сент-Винсент всякий раз сомневалась, беспокоясь,
как к этому отнесется лорд Листердейл. Она подозревала, что Квентин узурпировал
часть власти своего хозяина: ведь было совершенно ясно, что он привязался к
новым жильцам, и ничто не казалось ему чрезмерно хорошим, если это доставляло
им удовольствие.
Заявление Руперта возбудило в ней любопытство, и она
попыталась получить какую-то информацию о лорде Листердейле, когда вернулась в
агентство. Старый седой джентльмен охотно сообщил ей кое-какие сведения.
Оказывается, лорд Листердейл вот уже полтора года
путешествует по Экваториальной Африке.
– Наш клиент несколько эксцентричен. – Он сопроводил эти
слова улыбкой. – Милорд покинул Лондон довольно странным образом, если вы
помните. Об этом сообщалось в газетах. Не сказал никому ни слова. Журналисты
сделали из этого сенсацию, а Скотленд-Ярд даже начал следствие по делу об
исчезновении. Однако лорд Листердейл прислал письмо своему кузену, полковнику
Кэрфаксу, и просил уладить его дела. Этот последний все и устроил. Лорд
Листердейл – странный человек, это всем давно известно. И он всегда любил
путешествовать по диким, безлюдным местам; вполне возможно, что вернется он
только через несколько лет.
– Лорд ведь еще не стар? – спросила миссис Сент-Винсент,
припоминая, что видела его фотографии в журнале: бородатый мужчина, похожий на
бывалого моряка.
– По-моему, ему года пятьдесят три.
Миссис Сент-Винсент передала этот разговор сыну. Но молодого
человека было трудно переубедить.
– Это выглядит все более подозрительно, – решительно заявил
он. – Кто такой полковник Кэрфакс? Он, несомненно, наследует титул, если с
лордом Листердейлом что-нибудь случится. А письмо из Африки наверняка
фальшивое. Через три года лорда признают наконец умершим, и этот Кэрфакс
присвоит его титул, а пока что распоряжается его добром. Все это очень
подозрительно!
Руперт по достоинству оценил дом и все связанные с ним
выгоды. Однако в свободное время он простукивал панели и измерял их, ища
потайную комнату, и его интерес к тайне Листердейла возрастал с каждым днем.
Из-за этого сын миссис Сент-Винсент растерял почти весь свой энтузиазм по
отношению к дочери табачного торговца: атмосфера дома явно действовала на него
благотворно.
Барбаре переезд на Чевиэт-Плейс тоже принес громадное
удовлетворение. Джим Мастертон, посетив новое жилище Сент-Винсентов, стал тут
частым гостем. Он отлично ладил с миссис Сент-Винсент и как-то раз просто
ошеломил Барбару, сказав:
– Вы знаете, этот дом – идеальное обрамление для вашей
матери.
– Для моей матери? – воскликнула удивленная Барбара.
– Да. Он прямо-таки создан для нее! И она ему исключительно
подходит. К тому же в этом доме есть что-то странное, таинственное. Можно
подумать, что тут водятся привидения.
– О, ради бога, только не скажите этого при Руперте! Он
уверен, что ужасный полковник Кэрфакс убил лорда Листердейла и спрятал его труп
под одну из панелей!
Мастертон рассмеялся:
– Восхищаюсь детективным талантом Руперта! Нет, не думаю,
чтобы это было так. Но в атмосфере явно витает что-то таинственное.
Они жили на Чевиэт-Плейс уже три месяца, когда однажды
Барбара вошла к матери, сияя улыбкой:
– Джим и я... обручились, мама! Вчера вечером. Ох, это
просто волшебная сказка!
– Дорогая моя, я так рада!
Мать и дочь бросились в объятия друг к другу.
– Знаешь, между прочим, Джим влюблен в тебя почти так же,
как в меня, – лукаво улыбаясь, сказала Барбара.
Миссис Сент-Винсент восхитительно покраснела.
– Нет, правда, – настаивала дочь. – Ты, может, и не знаешь,
но ты гораздо более достойна жить здесь, чем я. Мы с Рупертом, как бы это
сказать... не вписываемся в интерьер этого дома, тогда как ты будто создана для
него.