За садом, полным цветов, ухаживал старик из деревни,
приходивший два раза в неделю.
Свернув за угол дома, Аликс удивилась при виде
старика-садовника, возившегося с клумбами: он работал тут по понедельникам и
пятницам, а сегодня была среда.
– Что вы здесь делаете, Джордж? – спросила она, подойдя к
нему.
Старик с усмешкой выпрямился, коснувшись полей старой шляпы.
– Я так и думал, что вы удивитесь, мэм. Но в пятницу у
сквайра праздник, и я подумал, что ни мистер Мартин, ни его добрая леди не
рассердятся, если я один раз приду в среду вместо пятницы.
– Все в порядке, – успокоила его Аликс. – Надеюсь, праздник
доставит вам удовольствие.
– Я тоже надеюсь, – просто сказал Джордж. – Приятно наесться
досыта, зная, что тебе не придется за это платить. Сквайр устраивает чаепитие
для всех арендаторов. Поэтому я хотел повидать вас до вашего отъезда, мэм, и
узнать ваши пожелания насчет газонов. Вы ведь наверняка не знаете, когда
вернетесь?
– Но я никуда не уезжаю.
Джордж уставился на нее:
– Разве вы не собираетесь завтра в Лондон?
– Нет. Кто вам это сказал?
Джордж вскинул голову:
– Вчера в деревне я встретил хозяина, и он сказал, что вы
оба собираетесь завтра в Лондон и не знаете, когда вернетесь.
– Чепуха, – рассмеялась Аликс. – Должно быть, вы его не
поняли.
Ее интересовало, что же такое сказал Джералд, чтобы старик
пришел к такому странному выводу. Ехать в Лондон? Она вообще не намеревалась
туда возвращаться.
– Ненавижу Лондон! – неожиданно резко произнесла Аликс.
– Ну, – пожал плечами Джордж, – наверное, я ошибся, хотя,
по-моему, он сказал об этом достаточно ясно. Рад, что вы остаетесь. Терпеть не
могу мотаться туда-сюда, да и в Лондоне мне делать нечего. Слишком уж много там
машин – от них одни неприятности. Как только люди покупают машину, они не в
состоянии усидеть на одном месте. Мистер Эймс, который раньше жил в этом доме,
был спокойным приятным джентльменом, пока не приобрел эту штуковину. Месяца не
прошло, как выставил дом на продажу. А ведь сколько он истратил на него – на
краны во всех спальнях, электрическое освещение и прочее. «Вы никогда не
получите назад ваши деньги», – сказал я ему. А он ответил: «Зато я получу
каждый пенни из двух тысяч фунтов за этот дом». Ну что ж, он и вправду их
получил.
– Он получил три тысячи, – улыбаясь, поправила Аликс.
– Две, – повторил Джордж. – Все говорили, что он просит за
дом именно столько.
– И все-таки он продал его за три тысячи, – настаивала
Аликс.
– Леди всегда путают цифры, – покачал головой Джордж, не
убежденный ее словами. – Не станете же вы утверждать, будто мистеру Эймсу
хватило наглости заявить вам, что он требует за дом три тысячи.
– Он заявил это не мне, а моему мужу, – объяснила Аликс.
Джордж снова склонился над клумбой.
– Цена была две тысячи, – упрямо сказал он.
Аликс не стала с ним спорить. Подойдя к одной из дальних
клумб, она стала собирать цветы.
Направившись к дому с ароматным букетом, Аликс заметила
маленький темно-зеленый предмет, торчащий между листьями. Наклонившись и
подобрав его, она узнала записную книжку мужа.
Аликс раскрыла книжечку, с интересом разглядывая записи. С
самого начала их брака она поняла, что импульсивный и эмоциональный Джералд
обладал нехарактерными для подобных людей достоинствами: аккуратностью и
методичностью. Он всегда требовал, чтобы пищу подавали вовремя, и планировал
свой день с точностью железнодорожного расписания.
Просматривая книжечку, она улыбнулась, увидев запись,
датированную 14 мая: «Обвенчаться с Аликс Кинг в 14.30 в церкви Святого Петра».
– Вот глупыш, – пробормотала Аликс, перелистывая страницы.
Внезапно она остановилась. – «Среда, 18 июня» – ведь это же сегодня.
На листке, обозначенном этим днем, было написано аккуратным
и четким почерком Джералда: «21.00». И больше ничего. Что планировал Джералд на
девять вечера? Аликс улыбнулась, подумав, что если бы это происходило в одной
из книг, которые она так часто читала, то дневник, несомненно, позволил бы ей
сделать какое-нибудь сенсационное открытие. Например, имя другой женщины. Она
продолжала перелистывать страницы. В книжечке содержались даты встреч,
малопонятные записи о бизнесе, но не было никаких женских имен, кроме ее
собственного.
Тем не менее, когда Аликс сунула книжечку в карман и
зашагала с букетом к дому, ей было слегка не по себе. Слова Дика Уиндифорда
пришли ей на ум, словно он повторил их, стоя рядом: «Ты же ровным счетом ничего
не знаешь об этом человеке».
Это была правда. Что она знала о муже? В конце концов,
Джералду сорок лет. В его жизни наверняка были другие женщины...
Аликс с раздражением тряхнула головой. Она не должна
предаваться подобным мыслям. У нее и без этого есть о чем подумать. Должна ли
она рассказать мужу о звонке Дика Уиндифорда?
Следовало учитывать возможность, что Джералд уже мог
столкнуться с ним в деревне. Но в таком случае он сам упомянет об этом сразу
после возвращения, и вопрос отпадет сам собой. А если этого не произошло? Аликс
не хотелось ничего рассказывать мужу.
Если она расскажет Джералду о звонке, то он, безусловно,
пригласит Дика Уиндифорда в коттедж «Филомела». Тогда понадобится объяснять,
что Дик уже напрашивался на приглашение и ей пришлось придумать предлог, дабы
предотвратить его визит. А когда Джералд спросит, почему Аликс так поступила,
что она ответит? Рассказать ему о своем сне? Но он только рассмеется или еще
хуже – поймет, что она придает большое значение приезду Дика.
В конце концов, Аликс, к своему стыду, решила ни о чем не
рассказывать. Впервые она собиралась скрыть что-то от своего мужа, и это
заставляло ее чувствовать себя не в своей тарелке.
Услышав незадолго до ленча шаги вернувшегося из деревни
Джералда, Аликс поспешила в кухню и притворилась занятой готовкой, чтобы скрыть
смущение.
Ей сразу же стало ясно, что Джералд не видел Дика
Уиндифорда. Аликс почувствовала облегчение, смешанное со стыдом. Теперь ей
придется прибегнуть к политике утаивания.
Только после простого ужина, когда они сидели в отделанной
дубом гостиной с открытыми окнами, которые впускали в комнату вечерний воздух,
напоенный ароматом лиловых и белых левкоев, Аликс вспомнила о записной книжке.
– Вот чем ты поливал цветы, – сказала она, бросив книжечку
на колени мужу.