– А дальше? – осведомился Томми.
– А дальше, – нахмурилась Таппенс, – все куда сложнее. В
полночь из Паддингтона отходит еще один поезд, но это слишком рано, она вряд ли
на него бы успела.
– Скоростной автомобиль? – предположил Томми.
– Хм! – Таппенс задумалась. – Все-таки целых двести миль…
– Я всегда слышал, что австралийцы – жуткие лихачи.
– Полагаю, это возможно, – согласилась Таппенс. – Тогда бы
она вернулась в Торки около семи утра.
– И пробралась в свою кровать в отеле «Касл», никем не
замеченная? Или объяснила по прибытии, что отсутствовала всю ночь, и попросила
счет?
– Томми, мы с тобой полные идиоты! – внезапно воскликнула
Таппенс. – Ей вовсе незачем было возвращаться в Торки. Достаточно было только
послать какого-нибудь друга в отель, чтобы он забрал ее багаж и оплатил счет.
Тогда она получила бы оплаченный счет с нужной датой.
– Гипотеза выглядит солидно, – признал Томми. – Теперь мы
должны отправиться завтра в Торки двенадцатичасовым поездом и проверить наши
блестящие выводы.
Прихватив с собой портфель с фотографиями, Томми и Таппенс
на следующий день оказались в вагоне первого класса, зарезервировав места в
ресторане на второй ленч.
– Едва ли сегодня работают те же официанты, – сказал Томми.
– Это было бы слишком большой удачей. Боюсь, нам придется несколько дней ездить
в Торки и обратно, пока мы не наткнемся на ту же смену.
– Проверка алиби – нелегкое дело, – отозвалась Таппенс. – В
книгах это занимает два-три абзаца. Инспектор такой-то садится в поезд до
Торки, расспрашивает официантов в вагоне-ресторане, и на этом все кончается.
Однако на сей раз молодой паре повезло. Официант, принесший
им счет за ленч, как раз работал в прошлый вторник. Томми привел в действие
метод, именуемый им «десятишиллинговым», и Таппенс продемонстрировала
фотографии.
– Я хотел бы знать, – сказал Томми, – была ли одна из этих
леди здесь на ленче в прошлый вторник.
В манере, достойной лучших образцов детективного жанра,
официант сразу же указал на фотографию Уны Дрейк.
– Да, сэр, я помню эту леди и помню, что это было во
вторник, так как она сама привлекла к этому внимание, сказав, что вторник для
нее самый удачный день.
– Пока все идет хорошо, – заметила Таппенс, когда они
вернулись в свое купе. – Возможно, мы также узнаем, что мисс Дрейк сняла номер
в отеле. Куда труднее будет доказать, что она в тот же день вернулась в Лондон,
но, может быть, ее вспомнит кто-нибудь из носильщиков на станции.
Однако там удача им изменила. Пройдя по платформе, Томми
задавал вопросы билетному контролеру и носильщикам. Получив полкроны в качестве
вознаграждения за беспокойство, двое носильщиков смутно припомнили, что
девушка, похожая на одну из изображенных на фотографиях, уехала в тот день в
Лондон поездом в шестнадцать сорок. К сожалению, это была фотография не Уны
Дрейк.
– Но это ничего не доказывает, – заявила Таппенс, когда они
покинули станцию. – Возможно, она ехала этим поездом и ее никто не заметил.
– Она могла уехать с другой станции, например из Торра.
– Весьма вероятно, – согласилась Таппенс, – но мы займемся
этим после того, как побываем в отеле.
Отель «Касл» был большим зданием, обращенным фасадом к морю.
Сняв комнату на ночь и расписавшись в книге, Томми вежливо осведомился:
– Кажется, в прошлый вторник у вас останавливалась наша
приятельница, мисс Уна Дрейк?
Девушка за столиком очаровательно улыбнулась:
– Да, я хорошо ее помню. Кажется, австралийская молодая
леди.
По знаку Томми Таппенс предъявила фотографию.
– Хороший снимок, не так ли? – сказала она.
– Да, отличный, – согласилась девушка.
– Мисс Дрейк долго здесь оставалась? – спросил Томми.
– Только одну ночь. Следующим утром она уехала экспрессом в
Лондон. Кажется странным тащиться на одну ночь в такую даль, но австралийские
леди, очевидно, привыкли к путешествиям.
– Мисс Дрейк всегда обожала приключения, – сказал Томми. –
Это не здесь она пошла обедать к друзьям, потом поехала куда-то в их машине,
угодила в кювет и не смогла вернуться до утра?
– Нет, – ответила девушка. – Мисс Дрейк обедала в отеле.
– Вы в этом уверены? Я имею в виду, откуда вы знаете?
– Я видела ее.
– Я спрашиваю, так как думал, что она обедала у каких-то
друзей в Торки, – объяснил Томми.
– Нет, сэр, она обедала здесь. – Девушка улыбнулась и слегка
покраснела. – Помню, на ней было такое хорошенькое платьице: из шифона и все в
анютиных глазках.
– Это решает дело, Таппенс, – сказал Томми, когда их
проводили наверх в номер.
– Похоже на то, – кивнула Таппенс. – Конечно, девушка могла
ошибиться. Спросим за обедом официанта. В это время года здесь не так много
народу.
На сей раз атаку начала Таппенс.
– Не могли бы вы сказать, была ли здесь в прошлый вторник
моя подруга? – с улыбкой спросила она у официанта. – Ее зовут мисс Дрейк,
кажется, на ней было платье с анютиными глазками. – Таппенс показала
фотографию. – Вот эта леди.
Официант улыбнулся в ответ:
– Да-да, я хорошо помню мисс Дрейк. Она говорила мне, что
приехала из Австралии.
– Мисс Дрейк здесь обедала?
– Да, в прошлый вторник. Она спросила, куда в городе можно
сходить.
– И что вы ей ответили?
– Предложил ей театр «Павильон», но она в конце концов
решила остаться здесь и послушать наш оркестр.
– Черт! – пробормотал Томми себе под нос.
– Вы не помните, когда она обедала? – спросила Таппенс.
– Она пришла довольно поздно, должно быть, около восьми.
– Проклятие! – воскликнула Таппенс, выйдя вместе с Томми из
ресторана. – Версия разваливается! А поначалу все так отлично складывалось.
– Ну, нам следовало предвидеть, что так будет не всегда.
– А есть поезд, которым она могла уехать после обеда?
– Нет такого поезда, которым она могла бы прибыть в Лондон
так, чтобы успеть в «Савой».
– Ну, – заявила Таппенс, – осталась последняя надежда –
горничная. Номер Уны Дрейк был на том же этаже, что и наш.