Свет в океане - читать онлайн книгу. Автор: М. Л. Стедман cтр.№ 34

— Том, мы должны поступить правильно, а это значит — как лучше для Люси!

— Иззи, послушай…

Она не дала ему договорить.

— Хватит об этом, Том! Единственное, что мы можем сделать, так это любить нашу маленькую девочку, как она того заслуживает! И никогда, слышишь, никогда не делать ей больно! — Прижимая к себе куклу, она выбежала из комнаты.

И вот теперь он смотрел на неспокойный океан с белыми гребешками волн, окруженных черной мглой. Горизонт уже не проглядывался, давление падало — к утру разразится шторм. Том подергал латунную ручку, проверяя, заперта ли дверь на галерею, и бездумно устремил взгляд в темноту, которую прорезали вспышки яркого луча маяка.

Тем же вечером, когда Том находился на маяке, Изабель сидела возле кроватки Люси и смотрела, как она засыпает. Этот день отнял у нее все силы, и мысли в голове продолжали набегать одна на другую, совсем как волны в неспокойном океане. И теперь она почти шепотом напевала любимую колыбельную Люси:

Когда Люси наконец уснула, Изабель разжала ее маленькую ладошку и вытащила розовую ракушку, которую она сжимала. К горлу снова подступил комок, не исчезавший с той памятной беседы у надгробия, и Изабель, чтобы переключить внимание, провела пальцем по ракушке, ощущая ее гладкую поверхность и идеальные формы. Существо, создавшее ракушку, уже давно умерло, оставив после себя это скульптурное творение. И ей вдруг пришло в голову, что и погибший муж Ханны Поттс тоже оставил после себя живую скульптуру, только в лице спящей в кроватке маленькой девочки.

Люси подложила руку под голову и на мгновение нахмурилась, сжав кулачок, в котором больше не было ракушки.

— Я никому не позволю причинить тебе боль, родная. Обещаю, что буду всегда тебя оберегать, — прошептала Изабель и — неожиданно для самой себя — опустилась на колени и склонила голову, чего не делала уже несколько лет. — Господи, никому не суждено знать промысла Божьего. Я лишь надеюсь, что окажусь достойной Твоего выбора. Дай мне силы, чтобы не подвести Тебя! — Она вдруг подумала о Ханне Поттс и внутренне содрогнулась, но сумела взять себя в руки. — Я знаю, что Ханна Поттс — Ханна Ронфельдт, — сказала она, с каждым словом чувствуя себя все увереннее, — тоже под сенью Твоей благодати, Господи. Ниспошли нам всем душевный мир и спокойствие!

Прислушавшись к вою ветра и реву волн, она ощутила, что здесь, на острове, их охраняет океан, и к ней вернулось чувство уверенности. Положив ракушку рядом с кроваткой, чтобы Люси, когда проснется, сразу ее увидела, приободрившаяся Изабель тихо вышла из комнаты.

Для Ханны Ронфельдт следующий понедельник оказался весьма знаменательным.

Заглянув в почтовый ящик, она не рассчитывала в нем что-то обнаружить, поскольку проверяла его только вчера. Это стало частью ритуала, который она выработала с единственной целью хоть чем-то занять мучительно долгие дни, которые ей приходилось проживать последние два года после того кошмарного Дня памяти. Сначала она заходила в полицейский участок, иногда даже не произнося ни слова, и в ответ на вопросительный взгляд констебль Гарри Гарстоун молча качал головой. Когда же она уходила, констебль Линч часто вздыхал: «Бедняжка! Что за судьба!» — после чего тоже качал головой и углублялся в бумаги. Каждый день она ходила на берег в надежде обнаружить хоть какой-нибудь предмет, имеющий отношение к разыгравшейся трагедии: обломок доски или часть весла.

Она вытаскивала из кармана письмо мужу и дочери. Иногда она вкладывала в конверт вырезку из газеты о приезде цирка или сочиненные ею детские стишки, украшенные ее же рисунками. Она бросала конверт в воду, надеясь, что, растворившись в этом или другом океане, чернила донесут до ее любимых содержание посланий.

По дороге домой она заходила в церковь и молча сидела на задней скамье возле статуи святого Иуды [15] . Иногда она задерживалась до самого вечера, когда тень от эвкалиптов уже добиралась до витражей, а поставленные ею свечи догорали, превратившись в холодные пятна оплавленного воска. Здесь, сидя в тени, она ощущала присутствие Фрэнка и Грейс. Когда уже было невозможно оттягивать возвращение домой, она уходила и заглядывала в почтовый ящик, только если чувствовала в себе силы побороть разочарование в случае отсутствия корреспонденции.

На протяжении двух лет она обращалась во все мыслимые и немыслимые инстанции — в больницы, к портовым властям, экипажам отплывающих судов — с просьбой немедленно сообщить любые новости, которые могли бы пролить свет на судьбу ее пропавших мужа и дочери, но дальше вежливых обещаний дело так и не стронулось с места.

Тот январский вечер выдался жарким, и под светлым лазурным небом сороки наполняли насыщенный эвкалиптовым запахом воздух громкой неугомонной трескотней. Ханна, по-прежнему погруженная в мир печальных грез, прошла несколько ярдов от веранды по выложенной плитняком дорожке. Она уже давно перестала замечать гардении и стефанотисы, источавшие густой и сладкий успокаивающий аромат. Покрытая ржавчиной крышка почтового ящика со скрипом открылась — любое движение ей давалось с таким же трудом, как и Ханне. Внутри что-то белело. У Ханны екнуло сердце. Письмо!

По конверту уже успела проползти улитка, оставив после себя блестящий след, переливавшийся всеми цветами радуги. На конверте не было марки, почерк уверенный и твердый.

Ханна принесла письмо в столовую и аккуратно поместила на блестящий полированный стол. Совместив край конверта с краем стола, она долго на него смотрела, не решаясь распечатать. Наконец она взяла нож с перламутровой ручкой и осторожно вскрыла конверт, стараясь не повредить содержимого. Внутри оказался один маленький листок, на котором было написано:

Не беспокойтесь за малютку. С ней все в порядке. Она растет в любви и заботе, и так будет всегда. Ваш муж в руках Господа и покоится с миром. Надеюсь, Вам теперь станет легче.

Помолитесь за меня.

Задернутые тяжелые парчовые шторы не пропускали яркого солнечного света, и в доме стоял полумрак. В саду за задней верандой цикады, облюбовав виноградные листья, стрекотали так громко, что закладывало уши.

Ханна разглядывала почерк. Она видела слова, слагавшиеся из букв, но их смысл отказывался укладываться в голове. Сердце гулко стучало, и ей никак не удавалось сделать вдох. Открывая письмо, Ханна боялась, что оно может исчезнуть на глазах. Нечто подобное уже случалось, когда ей казалось, что на улице промелькнула Грейс в своем розовом платьице, а потом оказывалось, что это сверток в оберточной бумаге такого же цвета или женская юбка. Иногда она могла поклясться, что мужчина впереди — по фигуре и походке — точно ее муж, и она даже хватала его за рукав, а потом встречала недоуменный взгляд совершенно чужого человека, ничуть на него не похожего.

— Гвен? — позвала она, когда наконец к ней вернулся дар речи. — Гвен, ты можешь подойти на минутку? — Она звала сестру из спальни, боясь пошевелиться, чтобы письмо не исчезло и не оказалось миражом.