– Хорошо. Мы с Морсби произведем вскрытие вечером.
Нэш сказал:
– Тут есть еще одна штука, доктор Гриффитс. Миссис
Симмингтон говорила о каких-то порошках или о чем-то в этом роде, которые вы ей
прописывали…
Он замолчал.
Оуэн Гриффитс произнес вопросительно:
– Да?
– Не могла ли передозировка этих порошков быть
фатальной?
– Конечно, нет, – сухо ответил Гриффитс. –
Ничего бы не случилось, даже если бы она проглотила их штук двадцать пять!
– Но вы однажды предупреждали ее, чтобы она не
превышала дозу, так мне говорила мисс Холланд.
– О, это – да. Миссис Симмингтон была женщиной того
типа, которые все принимают с излишком, – они воображают, что двойной
прием лекарства вдвое улучшит их состояние, а этого нельзя проделывать ни с
каким лекарством, даже с фенацетином и аспирином, – это вредно для сердца.
Но в любом случае об этом не следует думать как о причине смерти. Там был
цианид.
– Ох, да я знаю. Вы просто не поняли, что я имел в
виду. Я лишь думал, что, совершая самоубийство, люди скорее выбирают приличную
дозу снотворного, чем наедаются синильной кислоты.
– Ну да. Но, с другой стороны, синильная кислота более
драматична и более чем достаточна для такого фокуса. С барбитуратами, напротив,
жертву можно привести в чувство, если прошло не слишком много времени.
– Понятно; спасибо, доктор Гриффитс.
Гриффитс откланялся, и я попрощался с Нэшем. Я медленно
направился на холм, домой. Джоанна отсутствовала или, по крайней мере, не
подавала знака о присутствии, а на телефонной подставке красовался загадочный
меморандум, нацарапанный то ли для Патридж, то ли для меня:
«Если позвонит доктор Гриффитс, то я не смогу пойти в
четверг, но ухитрюсь, пожалуй, в среду или в пятницу».
Я вздернул брови и прошел в гостиную. Я уселся в самое
удобное кресло (по-настоящему удобным не было ни одно из них, все они имели
слишком прямые спинки и напоминали о покойной миссис Бэртон), вытянул ноги и
попытался обдумать все как следует.
С внезапным раздражением я вспомнил, что приход Оуэна
прервал мою беседу с инспектором и что тот упоминал о других возможных
подозреваемых.
Я хотел знать, кто они такие.
Возможно, одна из них – Патридж? В конце концов, изрезанная
книга найдена в этом доме. И Агнес, ничего не подозревая, могла быть сражена
своей руководительницей и наставницей. Нет, исключить Патридж нельзя.
Я закрыл глаза. Я, сосредоточившись, размышлял. Кроткая, хрупкая
маленькая Эмили Бэртон? Что в действительности имеется против нее? Загубленная
жизнь? С детства жестко руководимая и подавленная? Слишком многих жертв
требовали от нее?.. Ее странное отвращение к обсуждению чего-либо «не слишком
красивого»? А вдруг это в действительности означает, что она крайне озабочена
подобными темами… Не слишком ли я увлекаюсь фрейдизмом? Я вспомнил, как однажды
врач рассказывал мне, что бормочут кроткие старые девы под наркозом, – для
врача это было открытием! «Вы бы и не подумали, что они знают подобные
слова!..»
Айми Гриффитс?
Ее, конечно, ничто не подавляет и не «сдерживает». Бодрая,
мужеподобная, удачливая. Ее жизнь полна и насыщенна. Но миссис Дан-Кэлтроп
сказала: «Бедняжка!»
И было что-то… что-то… какое-то воспоминание… А! Вспомнил.
Оуэн Гриффитс говорил что-то такое: «Была краткая эпидемия анонимных писем на
севере, где я имел практику».
Уж не была ли это работа Айми Гриффитс? Конечно, возможно и
совпадение. Две вспышки той же болезни.
Минутку. Там же нашли автора писем. Гриффитс говорил об
этом. Школьница.
Внезапно стало холодно – должно быть, сквозняк от открытого
окна. Я неловко повернулся в кресле. Почему вдруг я ощутил головокружение и
тревогу?..
Продолжим размышления. Айми Гриффитс? Возможно, именно она,
а не та, другая, девушка писала письма? И Айми переехала сюда и снова взялась
за свои фокусы. И именно поэтому Оуэн Гриффитс выглядит столь несчастным и
заезженным. Он подозревает. Да, он подозревает…
Мистер Пай? Нет, как бы то ни было, очень милый маленький
человечек. И все же я мог представить его устраивающим все это дело, смеющимся…
Та записка на подставке для телефона в холле – почему я
упорно думаю о ней? Гриффитс и Джоанна – он сражен ею. Нет, не потому записка
тревожит меня. Там было что-то еще…
Ощущения мои расплылись, я почти засыпал. Я по-идиотски
повторял про себя: «Нет дыма без огня. Нет дыма без огня… Это… это все связано
между собой…»
А потом я шел по улице с Меган, а навстречу шла Элси
Холланд. Она была в наряде невесты, и люди шептали: «Она собирается наконец-то
замуж за доктора Гриффитса. Конечно, они годами встречались тайно…»
Затем мы оказались в церкви, и Дан-Кэлтроп читал службу на
латыни.
А в середине ее миссис Дан-Кэлтроп вскочила и энергично
закричала: «Это нужно прекратить, я вам говорю! Это нужно прекратить!»
Минуту или две я не мог понять, то ли я еще сплю, то ли уже
проснулся. Потом мои мозги прояснились, и я обнаружил, что нахожусь в гостиной
«Литтл Фюрц» и что миссис Дан-Кэлтроп, вошедшая через окно, стоит передо мной,
произнося с нервным напором:
– Это нужно прекратить, я вам говорю!
Я вскочил.
– Прошу прощения, – сказал я. – Боюсь, я
задремал. Что вы сказали?
Миссис Дан-Кэлтроп свирепо хлопнула кулаком по ладони другой
руки.
– Это должно быть прекращено. Эти письма! Убийство!
Нельзя допустить, чтобы невинных детей вроде Агнес Вуддел убивали!
– Вы совершенно правы, – сказал я. – Но как
вы предполагаете это остановить?
Миссис Дан-Кэлтроп заявила:
– Мы должны что-то сделать!
Я улыбнулся – возможно, несколько снисходительно.
– И что мы должны сделать, что вы предлагаете?
– Нужно все выяснить! Я утверждала, что в нашем
местечке нет безнравственности. Я ошибалась. Она есть.
Во мне вспыхнула досада.
– Да, дорогая, – сказал я не слишком
вежливо. – Но что вы намерены делать?
Миссис Дан-Кэлтроп сказала:
– Положить конец всему этому, разумеется.
– Полиция сделает это лучше.
– Если Агнес смогли вчера убить, их действия
недостаточно хороши.
– Значит, вы лучше их знаете, что делать?
– Ничуть. Я не знаю вообще ничего. Именно поэтому я
намерена вызвать специалиста.