Добрые слуги дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Кармен Посадас cтр.№ 29

«Бедный малыш Тинтин, ты, видать, в бабку пошел», — заметила однажды няня, мама Роса, когда Мартину было двенадцать лет и он был прекрасен, как принц из сказки. «Точь-в-точь как бабушка Магдалена, прямо беда… и погубишь себя, как она», — добавила няня, с невыразимой тоской гладя Мартина по красивой головке, похожей на голову девушки с фотографии, которая стояла у его отца на тумбочке рядом с кроватью. О ней говорили исключительно шепотом, и Мартин знал лишь то, что его бабушка по отцу умерла в молодости и какой-то нехорошей смертью, потому что, когда он заговаривал об этом, мама Роса начинала что-то бормотать, креститься и в конце концов говорила: «Нет, нет, малыш, не спрашивай» — и осыпала его поцелуями со словами: «Бедный Тинтин, точь-в-точь как донья».

Мартину так и не удалось ничего добиться от мамы Росы, зато он узнал кое-что от тети Росарио, сестры его матери. Однако та, будучи ревностной католичкой, не только цедила слова сквозь зубы, но и изъяснялась иносказательно. Едва ли что-то можно было понять из следующего рассказа.

«Да, мой мальчик, это очень грустная история, и все проклятая красота виновата», — произнесла тетя, подняв глаза к небу, словно благодаря его за свое полное уродство и две бородавки на лице, уставившись на которые, Мартин спросил: «А что же произошло, тетя Росарио?» «Тебе не следует этого знать, мой мальчик, но не забудь, что я тебе сейчас скажу, — добавила она и с бесконечным состраданием продолжала: — Слушай же: любая красота — любая! — все равно что горная круча, понимаешь меня? Это бездонная пропасть, как тот обрыв на мысе Бурь, к которому запрещено приближаться, помнишь? Красота так же опасна, только в большинстве она губит других, тех, кто влюбляется в вас, красивых. Но иногда гибнете и вы сами — из-за своего безрассудства. Понимаешь, мой мальчик? Это просто справедливая плата за то, чем господь Бог одарил вас».

Мартин ничего не понял, однако намного позже, когда Фло рассказала ему (конечно же, потихоньку) историю о бабушке Магдалене, аллегория с пропастью стала ему более понятной. По словам Фло, необыкновенной красоте бабушки в их семье приписывали все несчастья и в особенности ужасный скандал, случившийся из-за ее любви к двоюродному брату. Тот соблазнил ее и уехал в Бразилию, оставив Магдалену, привыкшую к безусловному обожанию, в величайшем недоумении. Однако красавица была уверена, что в конце концов он вернется. К счастью, муж не узнал об ее измене, именно поэтому его выводило из себя то, что Магдалена целыми днями сидела у окна на верхнем этаже, глядя на приходящие в порт корабли. Она ждала своего возлюбленного с упрямым нетерпением, не понимая, почему жизнь обошлась с ней так жестоко.

«Я тоже этого не понимаю», — заметил Мартин, и Флоренсия взорвалась. «Конечно! — закричала она. — Конечно, ты не понимаешь, потому что вы, красавцы, никогда ничего не понимаете. Куда уж вам понять, когда все в жизни создано для вас? У людей лицо расплывается в улыбке, когда они видят вас, всем нравится на вас смотреть. Все любят делать подарки красивым, угождать им, вас балуют, вам позволено все, даже самое запретное, будто небесная красота — ваша личная заслуга, будто лицо — это зеркало души. Какая глупость, Мартинсито! Лицо — это всего лишь доказательство того, насколько обманчива внешность. Посмотри на себя — ты так красив, что выглядишь просто дурачком…»

Через несколько дней, после того как Мартин неоднократно упрашивал, задабривал сестру и успешно притворялся дурачком, она наконец согласилась рассказать историю до конца. Тогда он узнал, что однажды бабушка Магдалена устала ждать у окна своего возлюбленного, устала от своей красоты и, не понимая, за что судьба к ней так несправедлива, решила искать утешения тремя этажами ниже, на мостовой внутреннего двора.

«Вот она, красота», — заключила пятнадцатилетняя Фло, и эти слова стали с тех пор его приговором и проклятием. Мартин так и не понял, почему его красота имела такое влияние на других, в особенности на женщин, которых он любил. Фло, у которой на все был ответ, могла бы в этом случае сослаться на народную мудрость, гласившую, что «недостаточно иметь орудие, нужно еще и уметь пользоваться им». Она могла бы также повторить какую-нибудь из любимых присказок мамы Росы, которые та с такой грустью произносила, поглаживая Мартина по голове: «Мандинга ничего не дает даром, Тинтин… с мандингой, малыш, ввек не расплатишься». Однако теперь Фло сидела с кляпом во рту, связанная по рукам и ногам Величайшей Глупостью, которая, как известно, никого не способна слушать, заставляя свою жертву чувствовать себя непобедимой, делая ее слепой, глухой и бесчувственной ко всему, что не связано с любимым человеком.

«С Инес все будет по-другому», — поклялся себе Мартин: воспоминания обо всех любовных кораблекрушениях (случавшихся всегда по одной и той же причине: он не умел употреблять свой «дар» себе на пользу) были загнаны в угол и не могли испортить ему настроение.

Солнечное утро было таким безоблачным, что Мартин решил верить во все хорошие предзнаменования. А их было немало, потому что день выдался действительно великолепный: запела птичка на ветке — и Мартин воспринял это как добрый знак, таксист уступил ему дорогу, что опять показалось ему предвестием удачи, а когда часы на улице Ареналь подарили ему замечательное симметричное число — 13.31, — Мартин сказал себе, что жизнь прекрасна. «К черту мандингу», — решил он; ему никогда не составляло труда уверить себя в том, в чем хотелось. «Видишь? Что я тебе говорил? — спросил он себя и с уверенностью, с какой люди осуждают ошибки других, заключил: — У меня с бабушкой Магдаленой ничего общего, кроме красоты, ничего». Ведь он продолжал верить миру и людям, тогда как бабушка позволила победить себя той силе, которую тетя Росарио и мама Роса называли… Как же они ее называли? Пропастью, куда толкают других или падают сами? Даром? Проклятием красоты? Местью мандинги? «Чепуха», — ответил себе Мартин, и все вокруг — и воздух, и солнце, и симметричное число — с ним согласилось: чепуха.

Сначала Мартин подумал, что ошибся этажом. Он снова посмотрел на номер: все было правильно, только исчезла бронзовая табличка с выгравированным на ней названием «Гуадиана Феникс филмз» и изящным петушиным пером.

«Решили сменить дизайн, — подумал Мартин, — ну и правильно, этот логотип с пером никогда мне не нравился». Дверь была открыта, и Мартин вошел, репетируя про себя речь, которую намеревался произнести перед Кар и Ро. Он собирался заявить, что этот розыгрыш кажется ему слишком жестокой шуткой и он отказывается от платы за работу, достаточно аванса. «Не нравится мне вся эта затея, так что на меня больше не рассчитывайте. В общем, пока, красотки. Вернее, прощайте!» Мартин был так поглощен своей мысленной речью, что не сразу заметил, что в офисе чего-то не хватает. В действительности там не просто чего-то не хватало, а вообще ничего не было. Ни литографии Бэкона на стене слева, ни Барсело — справа. Ни дорогой бирманской мебели, ни даже вазочки эпохи Мин. В этой конторе, показавшейся в первый раз Мартину логовом Али-Бабы (не из-за разбойников, а из-за сокровищ), теперь не было ничего, кроме следов, оставленных на ковролине торопливыми ногами: видимо, «Гуадиана Феникс филмз» решила исчезнуть, никого не поставив об этом в известность.