Добрые слуги дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Кармен Посадас cтр.№ 28

«Нет, подождите! Стойте! — сказала она человеку с черт-знает-чьей мордой. — Пожалуйста, что вы собираетесь сделать?»

«Исполнить ваше желание, — ответил ей тип и добавил: — Надеюсь, вы наконец сделали выбор? Как вы предпочитаете покончить с кларнетистом: пятый этаж или проклятая свистулька?»

Инес утверждает — или утверждала бы, если бы ей было кому это рассказать, — что вот уже несколько часов размышляет обо всем произошедшем. По меньшей мере три часа прошло с того момента, как, окутанные черной тучей — возможно, это была не туча, а ее собственные застилавшие глаза слезы (Инес сама не знает), — оба гостя попрощались с ней совершенно различным образом. Один — со словами: «Слушайте, сеньорита: чтобы доказать вам, что мы настоящие кабальеро и не хотим воспользоваться вашим теперешним состоянием духа, мы зайдем в понедельник, чтобы до конца разъяснить вам условия договора и вручить вам ваш экземпляр. Однако будьте готовы к этому, пожалуйста. Хорошо?» «До свидания, Инес, до скорого», — произнес другой, но его голос был так нежен, что, несмотря на свое состояние или, возможно, именно по этой причине, Инес захотелось прикоснуться к нему, как к божеству.

«Мы еще дадим о себе знать», — были последние слова ужасного типа. После того как оба ушли, Инес не пришло в голову ничего, кроме как броситься в коридор, к двери соседа-кларнетиста. Она стучала десять, двенадцать, пятнадцать, тысячу раз, но никто не открыл, поэтому теперь она лежала на кровати, молясь всем святым, в которых никогда не верила, о том, чтобы был жив этот Владимир, Дмитрий, Иван или Алеша, кларнетист. Пока она могла быть уверена только в том, что он не свалился с пятого этажа, — на улице не было ни машин «скорой помощи», ни шумной суеты. Но где же он? Может быть, к нему пришла его девушка и они теперь пьют где-нибудь кофе (дай Бог, чтобы так!). А если это не так, что означает эта тишина? Почему он не открыл? О Святой Иуда и Святая Рита (или Святая Маргарита? Не знаю, к кому обращаются в этом случае…)! Может быть, он по какой-то другой причине вышел из дому? Дай-то Бог, потому что иначе… Ведь если он не открывает (о Боже, это невозможно, я не прощу себе этого), если он не подает никаких признаков жизни и из его квартиры уже давно не слышно ни одной примитивной гаммы, то… (о Боже, если я сплю, пожалуйста, пусть я проснусь!) то неужели все-таки… проклятая свистулька?

На следующий день Мартин Обес поднялся рано и, как всегда перед важным делом, всячески оттягивал его. Сначала он приготовил себе завтрак и, пока варился кофе, минут пятнадцать намыливался под тонкой струйкой душа, словно пытаясь смыть с себя грязное пятно. Удалось ему это или нет — сказать трудно, но все же он почувствовал после этого некоторое облегчение и твердо решил пойти в офис «Гуадиана Феникс филмз» и сообщить хозяйкам, что отказывается от участия в съемках, и даже от платы за вчерашнюю шутку, и вообще от работы с ними, если ему не могут предложить что-нибудь более безобидное.

А где же была в это утро Фло? С кляпом во рту, связанная по рукам и ногам, загнана в самый темный угол сознания Мартина, побежденная единственной силой, способной ее сломить (что, кстати, случалось неоднократно). Сама Флоренсия называла эту силу «Величайшей Глупостью», а Мартин — влюбленностью, хотя в последнее время он уже не осмеливался произносить это слово.

Человек, подверженный приступам Величайшей Глупости, способен распознавать ее самые ранние симптомы: причуды, мании и суеверия, которые у каждого свои. У Мартина ранняя стадия Величайшей Глупости проявлялась в необходимости повторять имя любимой в самых различных вариациях. Раньше он так же обожал другие имена, но теперь для него существовало лишь одно. «Инес», — торжественно сказал Мартин, проснувшись в половине девятого. «Инес», — задумчиво произнес он, взглянув в зеркало и обнаружив на своем лице последствия бессонной ночи. «Инес», — отчаянно повторил он, решив, что должен пойти поговорить с хозяйками фирмы и отказаться от работы. «Инес», — сказал Мартин чашке кофе и крану с горячей водой, пакету корнфлекса и «Фейри ультра». Инес была повсюду, словно ему необходимо было кричать ее имя на всю Вселенную или, наоборот, повторять в одиночестве, наслаждаясь каждым его звуком, привыкая к ним: сначала колючее «и», потом «н», «е» и «с», и сводящий с ума взлет ударения.

Мартин шел медленно. Любовь живет в другом темпе, ей некуда торопиться. Флоренсия осталась с кляпом во рту в мансарде, и некому было подгонять его или поучать: «Что ты делаешь, Мартинсито? С какой стати отказываться от такой хорошей работы? Что ты от этого выиграешь? Подумай сам: разве эта женщина может ответить тебе взаимностью, идиот несчастный? Ты что, забыл, что она считает тебя самим дьяволом или, в лучшем случае, его помощником?»

Однако теперь Мартину ничто не досаждало, даже воспоминания, обычно сидевшие перед ним на барной стойке, как озорные мальчишки на заборе, и болтавшие ножками. Раньше они обязательно напомнили бы ему имена всех его прошлых любовных неудач (а их было немало даже для такого красавца такого возраста). Ana, Amalia, Berta, Bruna, Carmen, Cora, Dina, Diandra… — вот эти катастрофы в алфавитном, порядке (можно классифицировать их по датам или степени разрушительности)… Eisa, Elisa, Fanny, Greta и, наконец, Хельга с ребенком, которого он никогда не видел. Мартин даже не знал, какого он пола, но теперь этому ребенку должно быть около тринадцати, и, может быть, у него такие же светлые глаза и такая же улыбка, как у самого Мартина. Или — кто знает? — возможно, он вовсе и не похож на отца внешне, но вместо этого так же, как Мартин, подвержен Величайшей Глупости и скоро начнет губить себя, доверяясь людям, очарованным лишь его внешней красотой.

Однако сейчас Мартину никто не читал нотаций — ни Фло, ни воспоминания, — и он был счастлив, а потому и красив, как ангел, если только ангелы бывают влюбленными («Эх, стоп: эти волосы а-ля Мефистофель… нужно было снова перекрасить их в свой цвет. Хотя ладно, есть вещи поважнее, так что можно побыть пока брюнетом. К тому же ведь именно в таком виде я познакомился с Инес. В общем, хватит нести взор, нужно пойти в офис и распрощаться с ними раз и навсегда».)

Дорога в «Гуадиана Феникс филмз» была приятна, и Мартин решил отправиться туда пешком. На этот раз с ним не было сумки для покупок, поэтому он шел, засунув руки в карманы и тихонько, мечтательно насвистывая. Мартин думал о своем и не замечал влюбленных вздохов стольких женщин, знавших его в лицо, — соседок, которые, также, как донья Тересита, были способны устроить наводнение исключительно ради того, чтобы он явился на помощь со своим английским ключом. С Мартином всегда происходило одно и то же. Чувства, пробуждаемые им в женщинах, исчезали также быстро, как легколетучие химические вещества, испаряющиеся при первом контакте с воздухом, словно их любовь к нему не могла выдержать даже первого раунда боя с действительностью. «Какое-то проклятие», — подумал Мартин: пускай он ничего не смыслил ни в химических веществах, ни боксе, но слишком часто приходилось наблюдать подобное явление в своей собственной личной жизни. Мартин никогда не мог понять, почему, когда женщины сходили по нему с ума, он сам ничего к ним не чувствовал, но стоило все-таки выбрать одну из них, и — раз! — вся любовь к чертям собачьим (прости, мама, я хотел сказать «насмарку»). Список неудач можно было продолжить: Гортензия, Герминия, И… вполне возможно, этот ряд пополнит еще и имя Инес. Однако Мартин, уже обнаружив в себе симптомы ВГ (Величайшей Глупости), надеялся, что на этот раз все будет иначе: по-настоящему и навсегда. И какое совпадение, что он как раз дошел до буквы И — такой замечательной, не похожей на все остальные!