— В центре, — бросил Столов. В голосе его вновь
прорвалось нетерпеливое раздражение. — Эрон, в настоящий момент вы,
оставаясь здесь, не принесете никакой пользы ордену Таламаска.
— Мне очень жаль, — кивнул Эрон. — Но, Эрик,
должен признать, что в настоящий момент и орден не в силах мне помочь. Больше
всего меня сейчас волнуют эти люди. — Он сделал жест в сторону
дома. — Приятно было встретиться с вами, — добавил он, давая понять,
что разговор окончен.
Да, говорить больше было не о чем. Эрон протянул Столову
руку. Рослый блондин, казалось, вот-вот взорвется от злобы. Однако он взял себя
в руки и заговорил подчеркнуто спокойным тоном:
— Утром я свяжусь с вами. Где вас можно найти?
— Не знаю, — пожал плечами Эрон. — Скорее
всего, здесь… среди этих людей. В кругу моей семьи. Полагаю, сейчас это самое
безопасное место для нас, правда?
— Не представляю, как расценивать ваше поведение, Эрон.
Нам необходима ваша помощь. Я должен как можно скорее вступить в контакт с
Майклом Карри, поговорить с ним и…
— Нет, — отрезал Эрон. — Никакого разговора
не будет. Я знаю, вы намерены делать то, что вам приказали старшины. Иначе и
быть не может. Но эту семью вам придется оставить в покое. Если вы и будете
предпринимать какие-то шаги в интересующем вас направлении, то лишь с моего
разрешения.
— Эрон, ордену необходима ваша помощь, — упорно
повторил Столов. — Именно поэтому я прилетел в Новый Орлеан.
— Спокойной ночи, Эрик.
Столов, не ожидавший столь бесповоротного отказа, замер,
словно в оцепенении, затем резко повернулся на каблуках и пошел прочь.
Большая черная машина ожидала его уже два часа — именно
столько длилась эта томительная беседа, участники которой так и не смогли найти
общий язык.
— Он лжет, — сказал Эрон, глядя в широкую спину
Столова.
— Он не из Таламаски, — заметил Юрий. Впрочем, он
скорее предполагал, чем утверждал.
— Нет, вы ошибаетесь, — покачал головой
Эрон. — Несомненно, он является членом ордена. Но он пытается ввести нас в
заблуждение. Будьте с ним настороже.
— Я сразу почувствовал к нему недоверие. Но зачем ему
лгать нам, Эрон? Чего ради обманывать наше доверие?
— Не знаю. Но мне известно, что этот человек не
брезгует подобными методами. Он вступил в орден три года назад. Я слышал о том,
как он работал в Италии и в России. Его очень уважают. Дэвид Тальбот был
чрезвычайно высокого мнения о нем. Ах, если бы Дэвид по-прежнему был с нами!
Однако по части ума Столов сильно ему уступает. В отличие от Дэвида он не
способен читать в чужих душах. Возможно, он не лишен некоторой проницательности,
но она часто ему изменяет. И на какие бы выдумки он ни пускался, лицо его
выдает. Как бы он ни втирался в доверие, сразу видно: это человек хитрый и
вероломный.
Большая черная машина бесшумно отъехала от тротуара.
— Господи, Юрий, — с внезапной горячностью
прошептал Эрон. — Я так рад, что вы приехали.
— Я тоже рад вас видеть, Эрон. Но, признаюсь, сейчас я
в полной растерянности. Я хочу вступить в прямой контакт со старшинами. Хочу
поговорить с кем-нибудь из них без посредников, услышать живой голос.
— На подобный разговор нечего и рассчитывать, мой
мальчик, — грустно усмехнулся Эрон.
— Но ведь компьютеры изобрели сравнительно недавно. Как
же вы общались со старшинами раньше?
— Их приказы и распоряжения всегда были напечатаны на
машинке. Свои сообщения мы направляли в Обитель в Амстердаме. Ответы приходили
по почте. Разумеется, все это занимало куда больше времени, чем сейчас. Но и
тогда никто из нас не слышал голоса ни одного из старшин. Никто никогда не
видел их лиц. Думаю, до того как были изобретены пишущие машинки, указания
старшин записывал специальный человек. И никто не знал, кто он.
— Эрон, позвольте мне кое-что рассказать вам.
— Я догадываюсь, что вы собираетесь рассказать, —
спокойно и задумчиво изрек Эрон. — Вы слишком хорошо знаете Обитель в
Амстердаме. Знаете все ее закоулки и укромные места. И вы представить себе не
можете, в какой именно комнате собираются старшины, где они получают наши
сообщения. Но этого не знает никто.
— Эрон, вы были членом ордена в течение нескольких
десятилетий. И вы имеете полное право обратиться к старшинам напрямую.
Несомненно, для подобных исключительных случаев существует способ…
На губах Эрона мелькнула улыбка, печальная и мудрая.
— Вы ждете от старшин куда больше, чем жду от них я,
Юрий, — сказал он.
Элегантная седовласая женщина сошла с крыльца и направилась
к ним. Изящная, стройная, она выглядела очень грациозной в своем ярком шелковом
платье, оставлявшем открытыми точеные, как у молодой девушки, лодыжки.
— Эрон, — позвала она громким укоряющим шепотом.
Ее гибкие, тонкие, унизанные кольцами руки взметнулись и обхватили Эрона за
плечи. Она слегка коснулась его щеки губами. Эрон молча кивнул ей. Судя по
всему, между ними царило полное взаимопонимание.
— Давайте зайдем в дом, — обернулся Эрон к
Юрию. — Сейчас мы оба нужны Мэйфейрам. А поговорим позже.
За последние несколько минут выражение лица Лайтнера
изменилось до неузнаваемости. Сейчас, когда Столов ушел, он казался безмятежным
и больше напоминал прежнего Эрона.
Дом наполняли аппетитные кухонные запахи и возбужденный гул
голосов. То и дело раздавались взрывы смеха — но то был безрадостный, нервный,
тревожный смех. И к этому смеху примешивались громкие всхлипывания. Плакали
многие — и мужчины, и женщины. Какой-то старик, опустив голову на сложенные на
столе руки, сотрясался от беззвучных рыданий. Молодая девушка с пышными
каштановыми волосами поглаживала его по дрожащему плечу. Лицо ее выражало лишь
откровенный страх.
Наверху, в задней части дома Юрию отвели комнату —
небольшую, более чем скромно обставленную, с узкой односпальной кроватью под
темно-золотистым балдахином, знававшим лучшие дни. На окнах висели пыльные
тяжелые шторы. Тем не менее комната ему понравилась. Здесь ощущался домашний
уют. Даже поблекшие цветы на обоях дышали домашним теплом. В зеркальной двери
платяного шкафа Юрий мельком увидел собственное отражение: слишком худой,
темноволосый, смуглый.
— Я вам очень признателен, — сказал он седовласой
женщине, которая привела его сюда. Он уже выяснил, что ее зовут Беатрис. —
Но, возможно, мне лучше отправиться в отель и снять там номер? Мне бы не
хотелось доставлять вам лишние хлопоты.