Лица остальных родственников Мона не могла рассмотреть в
полумраке. Круг света от лампы, стоявшей у кровати, выхватывал из тени лишь
Роуан Мэйфейр. Женщина, лежавшая без сознания, выглядела невероятно маленькой и
по-детски хрупкой. Волосы, зачесанные назад, придавали ее лицу что-то
мальчишеское. Или ангельское.
Вглядываясь в эти застывшие черты, Мона напрасно пыталась
найти хотя бы тень знакомого выражения. Все признаки индивидуальности исчезли
бесследно.
— Я включал здесь музыку, — сообщил Майкл все тем
же приглушенным, мягким голосом. Он неотрывно смотрел на Мону, словно искал у
нее поддержки. — Завел старую виктролу. Виктролу Джулиена. А потом сиделка
сказала, что, возможно, музыка раздражает больную. Звук действительно
своеобразный. Такой слегка… как бы это выразиться… царапающий. Ты не хотела бы
послушать?
— Думаю, музыка раздражала сиделку, а не Роуан, —
усмехнулась Мона. — Ты хочешь, чтобы я поставила пластинку? А может, лучше
принести сюда радио? По-моему, оно в библиотеке. По крайней мере, я видела его
там вчера.
— Нет, не стоит. Иди сюда, детка, посиди со мной
немножко. Я так рад тебя видеть. Ты знаешь, я ведь разговаривал с Джулиеном.
Услышав это, Пирс вздрогнул. Еще один Мэйфейр, по имени,
кажется, Гамильтон, бросил из своего угла изумленный взгляд на Майкла и
торопливо отвел глаза. Даже старушка Лили подняла морщинистые веки и уставилась
на Майкла. Магдален, продолжая шептать молитвы, украдкой отвела глаза от своих
четок.
Майкл не обращал на реакцию родственников ни малейшего
внимания. Казалось, он позабыл, что в комнате полно народу. Или ему было
попросту наплевать.
— Да, я видел Джулиена, — сообщил он громким,
возбужденным шепотом. — И он… Он так много рассказал мне. Но о том, что с
Роуан случится… случится такое, он умолчал. Он даже не сказал мне, что она
вернется домой.
Мона опустилась на низенькую, обитую бархатом скамеечку у
кровати.
— Возможно, Джулиен ничего не знал об этом, —
вполголоса заметила она, так же как и Майкл, не обращая внимания на остальных.
— Ты имеешь в виду дядюшку Джулиена? — робко подал
голос Пирс. Гамильтон Мэйфейр посмотрел на Майкла словно на достойное удивления
чудо.
— Гамильтон, а вы что здесь делаете? —
осведомилась Мона.
— Мы дежурим около нее по очереди, — тихо ответила
Магдален.
— Мы просто хотим быть рядом, — добавил Гамильтон.
В подобной преувеличенной заботливости ощущалось нечто
нарочитое — и в то же время безысходное. Гамильтону, скорее всего, было около
двадцати пяти лет. Весьма приятный молодой человек, отметила про себя Мона.
Конечно, по части красоты и обаяния ему далеко до Пирса. И все же по-своему он,
несомненно, обладает приятной наружностью, хотя в нем сразу чувствуется
ограниченность. Мона не могла припомнить, когда разговаривала с Гамильтоном в
последний раз. Прислонившись спиной к камину, он не сводил с нее глаз.
— Все родственники собрались здесь, — сообщил он.
Майкл взглянул на Мону, как будто по-прежнему не замечал всех прочих и не
слышал их голосов.
— Неужели ты думаешь, что Джулиен мог не знать, что с
Роуан случилась беда? — недоверчиво спросил он. — Нет, ему наверняка
известно все.
— Не думаю, Майкл, — мягко возразила Мона, стараясь,
чтобы никто, кроме него, не разобрал ее слов. — Знаешь, есть такая старая
ирландская поговорка: «Привидению неведомы дела живых». Кроме того, вряд ли это
был Джулиен. Ведь в этот дом призраки не приходят.
— Нет, — усталым, но уверенным голосом заявил
Майкл. — Это точно был Джулиен. Он приходил сюда. Мы говорили с ним очень
долго. Несколько часов.
— Ты мог ошибиться, Майкл. Это как с пластинкой. Ты
включаешь проигрыватель и слышишь поющий женский голос. Но этой женщины в
комнате нет.
— Джулиен был здесь, — спокойно, без всякого
раздражения повторил Майкл. Потом, словно забыв о разговоре, он отвернулся от
Моны и взял Роуан за руку. Для этого ему потребовалось некоторое усилие — рука
Роуан упорно стремилась оставаться вытянутой вдоль тела. Майкл нежно сжал ее в
пальцах, потом наклонился и поцеловал.
Моне отчаянно хотелось поцеловать его самого, погладить по
голове, хоть как-то приласкать, утешить, ободрить. Сказать, что ей ужасно жаль
и его, и Роуан. Уверить, что все будет хорошо. Попросить не изводиться так. Но
она не находила нужных слов. К тому же в глубине ее души шевелилось подозрение.
Скорее всего, думала она, никакого дядю Джулиена Майкл не видел. Похоже, он
просто сходит с ума. Она вспомнила о виктроле. Вспомнила, как они со Старухой
Эвелин сидели на полу в библиотеке и музыкальный ящик стоял между ними. Тогда
Моне хотелось завести виктролу, но бабушка Эвелин не позволила.
— Мы не должны слушать музыку, пока Гиффорд
ждет, — сказала она. — Пока она лежит здесь, нам нельзя включать радио
или играть на пианино.
— И все-таки, Майкл, что сказал тебе дядюшка
Джулиен? — В голосе Пирса звучало обычное обезоруживающее простодушие. Ни
малейшей насмешки. Ему и в самом деле было интересно, что ответит Майкл.
— Вам, Мэйфейрам, нечего волноваться, — последовал
ответ. — У нас еще есть время. И я скоро узнаю, что нужно делать.
— Завидую вашей уверенности и осведомленности, —
заметил Гамильтон Мэйфейр. — Лично я понятия не имею о том, что
происходит.
— Хватит об этом, — отрезала Мона.
— Нам следует соблюдать тишину, — впервые подала
голос сиделка. — Не забывайте, вполне возможно, доктор Мэйфейр слышит все,
что мы говорим. — Сиделка энергично тряхнула головой, как бы призывая всех
к вниманию. — Поэтому, сами понимаете, не стоит говорить ничего… что может
ее встревожить.
Вторая сиделка, устроившись за маленьким столиком красного
дерева и скрестив полные ноги в туго натянутых белых чулках, что-то быстро
писала, не поднимая головы.
— Ты не голоден, Майкл? — участливо спросил Пирс.
— Нет, сынок. Спасибо.
— А я просто умираю с голоду, — заявила
Мона. — Пирс, давай спустимся вниз, раздобудем что-нибудь поесть. Майкл,
мы скоро вернемся.
— Обязательно возвращайтесь, — откликнулся
Майкл. — Господи, Мона, ты, наверное, валишься с ног от усталости. Я ведь
только сегодня узнал, что твоей мамы больше нет. Поверь, мне очень, очень жаль.
— Все в порядке, — проронила Мона.