Носорог для Папы Римского - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Норфолк cтр.№ 50

Ему три года. Пацци собираются убить его отца. Монтесекко должен был покончить с Лоренцо прямо в соборе, а Франческино Пацци и его Бернардо Бандини — с младшим Медичи, Джулиано. Лоренцо отражает удар кинжала и бежит в ризницу, из раны на шее хлещет кровь. Его брат Джулиано, также окровавленный, лежит на полу, уже мертвый, в соборе раздаются крики. Полициано запирает дверь, а Ридольфи высасывает из раны кровь — вдруг кинжал отравлен? Злодеи вместе со своими приспешниками бегут. Улицы уже бурлят. Часом позже Лоренцо обращается к народу с балкона дворца Медичи: «Мой народ, отдаю себя в твои руки. Сдержите негодование. Пусть восторжествует справедливость…»

«Вытащите их оттуда за уши!» — командует своим людям Петруччи. Вот волокут Сальвиати. Петруччи хватает его за волосы, плюет в лицо. Солдаты бьют лежащего Франческино ногами. Здоровой рукой он поддерживает сломанные пальцы другой. Появляются веревки. Несчастные молят о пощаде. Франческино мочится в штаны.

«К окну их!» — приказывает Петруччи. Узлы завязаны, заговорщики отбиваются, кричат. Пинки и удары солдат не в состоянии их усмирить. Обоих заговорщиков тащат к окнам, они в ужасе вопят.

«Выбрасывайте!» — командует Петруччи. Веревки дергаются дольше, чем обычно, и, выглянув из окна на трупы повешенных, Петруччи видит, что Сальвиати в отчаянной попытке удержаться впился зубами в шею своего напарника. К концу недели из окон дворца Синьории свисали уже семьдесят подвешенных за ноги предателей. Якопо Пацци тоже поймали — притащили обратно в город, пытали и повесили. Мальчишки выкопали его труп и за шею проволокли по улице до самого моста Рубиконте, а оттуда сбросили в реку, и воды Арно несли его, лицом вверх, до Броцци. Со всех мостов, по всему течению реки — до самой Пизы, — на него сбрасывали отбросы, и он плыл в окружении нечистот, меж тем как лицо его уже наполовину склевали птицы. Флорентинцы судачили, что Якопо призывал себе на помощь самого дьявола, но и дьявол его отверг. Лоренцо отослал Джованни и Джулио в монастырь в Камальдоли. Джованни и Джулио кузены — совсем малыши, недавно ходить научились.

И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. Святой Петр — мешок из кожи, наполненный костями и кровью, — болтается кверх ногами на кресте, воздвигнутом в цирке Нерона.

Дельфинио подсматривает из верхнего окна за настоятелем аббатства Пассиньяно и приором Капуи — те прогуливаются по саду. Они увлечены разговором, прохаживаются степенно, время от времени кивают друг другу — видно, соглашаясь со сказанным. Дельфинио удовлетворен. Аббат остановился, повернулся, Дельфинио отпрянул от окна. Слышится гнусавый голос приора, но слов не разобрать. Что-то в последнее время слух начал сдавать, хотя в остальном Дельфинио возраста не чувствует. Голос у аббата пониже, побасовитей — наверное, у них опять религиозный диспут. Наверное, они действительно большие приятели, какими и выглядят. Дельфинио подождал, пока они снова не увлекутся беседой, и опять выглянул в окно. Монастырский сад граничит с садом фруктовым, монастырь стоит на холме, под его пологим склоном — луга, на которых пасутся медлительные, мирные коровы. Аббат и приор уже миновали монастырский сад, вошли под сень фруктовых деревьев. Их жесты становятся более размашистыми — наверное, диспут перешел в спор. Аббат вдруг останавливается и хватает приора Капуи за капюшон. Дельфинио быстро спускается по лестнице, выбегает в крытую галерею. Аббат гоняется за приором среди яблонь. Дельфинио кричит, но они не слышат. Подхватив полы рясы, Дельфинио мчится через сад. Под ногами хрустит падалица. К дальнему лугу, к коровам, бежит приор Капуи, за ним несется аббат, приор вопит. Вдруг оба останавливаются. Дельфинио, добежав до края сада, видит, что аббат повалил приора и уселся на него верхом. Дельфинио прибавляет скорости. Коровы с тревогой наблюдают, как аббат Пассиньяно, чьи руки испачканы по локоть, мажет физиономию приора Капуи коровьим навозом.

«Глупцы!» Дельфинио награждает аббата увесистыми шлепками, тот ревет так же громко, как и приор. Дельфинио продолжает, пока аббат не отстает от приора.

«Это Джулио виноват!» — кричит аббат.

«Джованни первым начал! — рыдает приор. Дельфинио вытирает навоз с лица мальчишки. — Это все Джованни!»

«Молчать!» — приказывает Дельфинио, и все трое в полнейшем молчании направляются назад, к монастырю.

«Джулио сказал, что мне никогда не стать Папой. Потому что голова у меня слишком большая…»

Дельфинио отвешивает Джулио подзатыльник.

«И слишком пустая», — говорит он, а сам думает: увы, слишком полная. Из молодых, да ранний. Пьеро уже в Риме, старается ради брата. Аббату Пассиньяно двенадцать лет, приору недавно исполнилось девять.

Скоро за окном защебечут скворцы. Воздух полон испарений Тибра, разогнать их сможет только полуденная жара. Утро не желает тратить свой свет на Борго, воздух здесь тяжелый — между базиликами и дворцами, сырыми стенами и карабкающимися ввысь башнями. Прелаты страдают одышкой, их слуги пытаются выкашлять из легких сернистый налет. Город задыхается в собственных испарениях, земля здесь ничего не родит, окружающие его выгоны — усталые, истощенные, не идущие ни в какое сравнение с нежными лугами Камальдоли. Папа до сих пор помнит запах того навоза. Сладостный запах. В Риме навоз воняет старостью, так же как воняют ею животные, которые пасутся на истощенных выгонах и дышат мертвым воздухом. Дурацкие животные, кожа да кости, бестолково толкутся на Кампо-ди-Фьори. Помнит ли Джулио? А Дельфинио? Неожиданно у него скручивает кишки, он потирает живот, помогая газам высвободиться. Раны, нанесенные самолюбию, болезненны, но заживают и они. Надо признать: голова у него всегда была несколько великовата, а вот руки слишком тонкие. Но это лишь вопрос пропорций. А ему и не предназначалось стать воином, не для того его отправили на воспитание в монастырь к Дельфинио и Юстиниану. Монах, аббат, епископ. Он не такой, как его брат, дошедший в конце концов только до кардинала.

Пьеро!

О, Пьеро, в полусне думает Папа, ты всегда был глупцом. Даже в смерти…

Переполненная баржа раскачивается на волнах. Папа видит, как Пьеро натягивает поводья коня. Паоло Орсини смотрит с кормы на скачущий по берегу эскорт. Кордова и испанцы доберутся до реки к закату. Канаты натянулись, еле удерживают пушки — в декабре река Гарильяно полноводна. Сильное течение несет баржу вниз по реке, палуба трещит под весом пушек, людей, лошадей, оружия. Нос баржи ныряет в волну, и Пьеро видит, как берег улетает куда-то вверх. Баржу крутит на самой стремнине, люди тщетно пытаются повернуть руль, волна перехлестывает за борт, за ней — другая.

«Пьеро!»

Переговоры затягиваются, официальное вступление в должность откладывается, но в конце концов Лоренцо настоял на своем.

«Пьеро!»

Теперь он видит его таким, каким видел в детстве, до того, как Гарильяно поглотила его — старшего брата Пьеро, гарцующего во главе своего эскорта на массивном злобном жеребце в расшитом золотом чепраке. Его сопровождают веселые, смеющиеся друзья, передавая друг другу фляги с молодым вином. Джованни машет ему с моста в Муньоне. Ему тринадцать, ему пожаловано кардинальство, но официальное вступление в сан пока отложено Иннокентием — между своими Лоренцо называет его Ленивым Кроликом, потом начинает величать Сговорчивым и в конце концов — Великодушным. Прошло три года, Джованни наконец созрел. До чего ж они все неотесанные, думает Дельфинио, глядя на приближающихся всадников. Пьеро — человек надежный, думает его брат. Пьеро приветствует его, натягивает поводья, жеребец роет копытами землю.