Глядя на свое отражение в экране монитора, Лизбет не шевелилась.
— В зеркале я видела, как он стоит у меня за спиной… а когда я ударилась… я все равно не выпускала его из виду… его лицо… у него были такие красные, налитые кровью глаза. Мне показалось, что он сорвал маску и выпустил на свободу… зверя, который сидел у него внутри! — выкрикнула Виолетта. — И… и… и когда он ушел… и за ним захлопнулась дверь, и из носа у меня текла кровь, я все равно… я понимаю, что вы не поверите, но я скучала по нему! — всхлипывая, причитала женщина. — Должно быть, я кажусь вам глупой и достойной презрения?
Лизбет покачала головой, пытаясь отогнать ненужную сейчас жалость, чтобы не расчувствоваться самой.
— Виолетта, я понимаю, что вам сейчас нелегко — я представляю, какое мужество вам потребовалось, чтобы рассказать эту историю, но мне нужно… Прежде чем мы сделаем что-то, я должна спросить, есть ли у вас какие-либо доказательства того, что произошло… что угодно… видеозапись, физические свидетельства…
— Вы мне не верите! — обиделась женщина.
— Нет, нет, нет… дело не в этом… просто вспомните, с кем вы решили потягаться. Не имея веских доказательств…
— У меня есть доказательства, — возмущенно заявила Виолетта, и от негодования у нее перехватило дыхание. — Они у меня здесь, с собой. Если вы мне не верите, приезжайте и сами взгляните на них.
— Конечно, я приеду, приеду прямо сейчас. Просто… одну секундочку, не кладите трубку.
Прижав сотовый к груди, Лизбет вскочила с кресла, схватила разглаженный лист бумаги с записями о школьной награде, вылетела из своей клетушки и ворвалась в точно такой же кабинетик подруги, благо он располагался прямо напротив по коридору.
— Ева, я могу взять твою машину? — запыхавшись, спросила Лизбет.
— Сначала мой телефон — который я, кстати, так и не получила назад, — теперь моя машина…
— Ева!
Ева внимательно разглядывала ее.
— Важный информатор, верно?
— Колонка выведена у меня на компьютере. Вот последняя заметка, — взмолилась Лизбет, бросая Еве на колени листок с записями о школьной премии в области искусства. — Ты не могла бы?..
— Ладно, сделаю, — согласилась Ева.
Лизбет второпях поблагодарила ее и помчалась по коридору, прижимая телефон к уху.
— Виолетта, я уже еду, — сказала она, прилагая все усилия к тому, чтобы собеседница не прервала разговор. Незыблемое правило номер девять: никогда не позволяй крупной рыбе сорваться с крючка. — Как долго вы встречались?
— Год и два месяца, — все еще сердито ответила Виолетта. — Вплоть до покушения.
Лизбет замерла на месте.
— Подождите! То есть это случилось, когда он еще был в Белом доме?
— Ну конечно. Все президенты отправляются на каникулы домой. Кроме того, он никак не мог закрутить со мной роман в Вашингтоне. Но здесь… Мне звонили, и он…
— Виолетта, пожалуйста, сейчас не время хитрить и увиливать. Вы хотите сказать, что несмотря на все меры безопасности, несмотря на десятки агентов Секретной службы вы спали с президентом Соединенных Штатов и он избил вас, пребывая у впасти?
— Президент? — переспросила Виолетта. — Вы думаете, я спала с Мэннингом? Нет, нет, нет… это тот, другой, кого вы упомянули в своей статье, — он баллотируется в Сенат…
— Вы имеете в виду…
— Маленькое злобное животное, которое избило меня. Я говорю о Дрейделе.
Глава семьдесят четвертая
— Как ты думаешь, он сделает то, что задумал? — поинтересовался Дрейдель, поправляя очки в тонкой металлической оправе и оторвавшись на мгновение от личного дела Бойла, которое внимательно изучал.
— Кто, Уэс? Трудно сказать, — ответил Рого, по-прежнему сидя на полу и перебирая документы, заказанные в свое время Бойлом. — Он говорил очень уверенно, но ты же знаешь, как он ведет себя с Мэннингом.
— Совершенно очевидно, что тебе никогда не приходилось иметь дела с президентом. — Глядя в личное дело, Дрейдель добавил: — Ты знаешь, что Бойл говорил по-арабски и на иврите?
— С чего ты взял?
— Об этом сказано здесь: иврит, арабский и американский язык глухонемых. Кажется, его сестра была глухой. Поэтому они и переехали в Джерси — там открылась одна из первых школ для детей с нарушениями слуха. Господи, я помню, как сам заполнял этот формуляр, — сказал он, читая Анкету национальной безопасности с вопросами и ответами Бойла. — Здесь написано, что он, учась еще в средней школе, выиграл премию Вестингхауза. Плюс стипендию Маршалла для обучения в Оксфорде. Парень был чертовски умен, особенно когда речь шла о… Ну-ка, подожди минутку, — воскликнул Дрейдель. — Вопрос: «У вас были платежи по выплате долга, просроченные более чем на 180 дней? Если „да“, укажите причину…» — Перевернув следующую страницу, Дрейдель прочитал набранный через один интервал текст, прикрепленный степлером к анкете: — «…общая сумма долга составила двести тридцать тысяч долларов…»
— Двести тридцать тысяч? Что он купил? Италию?
— Не думаю, что он вообще покупал что-нибудь, — ответил Дрейдель. — Судя по тому, что здесь написано, это был долг его отца. Очевидно, Бойл согласился взять его на себя, чтобы папашу не объявили банкротом.
— Однако… Должно быть, наш мальчик очень любил своего дорогого папу.
— Собственно, все обстояло с точностью до наоборот. Он его ненавидел. Зато очень любил свою мамочку, — пробормотал Дрейдель, читая дальше. — Если бы папаша объявил о своем банкротстве, то кредиторы вышвырнули бы мать из семейного ресторана, в котором она работала еще с тех пор, когда Бойл пешком под стол ходил.
— Да, папа славно потрудился: поставил под угрозу семейный бизнес, выгнал супругу на улицу, а собственные долги благополучно переложил на сына.
— Подожди, оказывается, это еще цветочки, — заметил Дрейдель, переворачивая последние несколько страниц анкеты. — Вот, послушай: «Есть ли в вашей личной жизни что-либо такое, чем могут воспользоваться другие лица, чтобы поставить в неловкое положение президента или Белый дом? Пожалуйста, отвечайте как можно подробнее».
Перевернув и эту страницу, за которой оказался очередной документ, набранный убористым шрифтом через один интервал, Дрейдель в недоумении покрутил головой. Ему вспомнились истории, которые рассказывал Бойл в самом начале кампании. Но даже тогда Мэннинг горой встал за своего друга.
— Большую часть этого мы знаем: первый раз папочку арестовали еще до рождения Бойла. Второй арест состоялся, когда Бойлу исполнилось шесть лет, а третий — когда ему стукнуло тринадцать, причем взяли его за нападение и избиение владельца китайской прачечной на Стейтен-айленд. После этого папаша завязал и не впутывался в неприятности вплоть до того момента, пока Бойл не окончил колледж. Но тут за него взялось ФБР: его обвинили в продаже поддельных страховых полисов в доме престарелых в Нью-Брунсуике. Ого, список его правонарушений впечатляет… Ввоз в страну и перепродажа краденых скутеров, подделка чеков на сумму в несколько тысяч баксов… Но каким-то непонятным образом ему удалось избежать тюрьмы.