Десятки трубочек-гармошек как попало сыплются в яму.
Невозможно даже представить себе, в каком виде окажутся наши герои, когда их
гармошка, наконец, упадет на землю.
Гармошки с шелестом падают на черную землю, раскатываются в
разные стороны и останавливаются. Наконец, последняя гармошка остановилась.
Воцаряется тишина. Тишина, насквозь пропитанная тревогой.
— Чувак велел нам не шевелиться. Поэтому надо сидеть смирно
и ждать, пока он не придет за нами! — властным тоном приказывает Селения.
Автоматический захват, напоминающий человеческую руку,
хватает гармошку и ставит ее вертикально на жесткую поверхность. Это ленточный
транспортер. Когда на нем выстраивается нужное число гармошек, он приходит в
движение и увозит их. Наши друзья никак не могут понять, какое положение им
лучше принять — их гармошку все время трясет, шатает, придавливает,
переворачивает…
Механическая рука продолжает свою работу: она погрузила
очередную партию гармошек, и транспортер повез их дальше — в неизвестность.
Отъехав довольно далеко, транспортер останавливается. Другой
механизм вкладывает в каждую гармошку по светящемуся шарику; и они становятся
похожими на китайские фонарики. Наши герои выскакивают из своего убежища и,
озираясь по сторонам, прячутся в выросшем вокруг них светящемся лесу.
Гармошки-фонарики источают теплый рыжеватый свет.
Последний автомат подхватывает светящиеся полосатые фонарики
и подвешивает их к длинному проводу, убегающему вдаль. Получается великолепная
гирлянда.
Гирлянда с фонариками бежит вперед. Друзья, пригибаясь как
можно ниже, чтобы не попасть на освещенное пространство, следуют за ней.
Коридор с гирляндой приводит их к входу в огромный зал, но путешественники не
спешат выйти из укрытия — прежде, чем сделать это, хорошо бы понять, куда они
попали.
Глаза Артура постепенно привыкают к яркому свету, и вскоре
он догадывается, что они стоят у входа в ночной клуб, устроенный на старом
проигрывателе. Гирлянды полосатых фонариков, развешанные по стенам и натянутые
высоко между столбов, ограждающих танцплощадку, освещают помещение клуба
приятным мягким светом. На поверхности проигрывателя хватило места для бара с
длинной стойкой и нескольких столиков для посетителей, желающих уединиться и
поговорить спокойно. Там же разместилась и гигантская музыкальная установка.
Присмотревшись, Артур видит, что главной частью установки является старая
головка звукоснимателя, на которой чудом сохранилась игла с сапфировым
наконечником.
Клуб явно пользуется успехом: больше половины мест за
стойкой заняты осматами.
Скорчившись во мраке коридора, Артур и его друзья с
любопытством оглядывают ночное заведение.
— Ох, я больше прятаться не могу, — говорит Артур, пытаясь
пошевелить затекшей ногой.
— Рвешься к свету? — ехидно спрашивает Селения. Повернув
голову, она кивком указывает на отряд осматов, ввалившихся в заведение через
дверь напротив.
— Рвусь, но, пожалуй, немного подожду, — усмехается Артур.
Наконец, еще из одной двери, очевидно, служебной, так как
расположена она в самом темном углу, появляется их знакомый клевочувак. За ним
следует еще один: он выше ростом, шире в плечах, и у него еще более устрашающая
прическа, хотя, если честно, тому косматому стогу косичек, что высится у него
на голове, определение «прическа» нисколько не подходит. Весь облик его, а
также выражение лица говорят о том, что высокий клевочувак, в отличие от их
знакомца, начальник.
Клевочувак внимательно вглядывается во мрак коридора и,
когда глаза его привыкают к темноте, он замечает скорчившихся у стены беглецов.
— А, вот и вы! — одобрительно гудит он. — Можете выходить!
С усилием расправляя затекшие конечности, Артур, подобно
деревянному человечку Пиноккио, вышагивает на прямых ногах, и, не удержавшись,
падает. Сзади раздается ехидный смешок, и тотчас рядом с ним на полу
оказывается Селения. Насмешнице-принцессе опять не повезло: не успела она вволю
посмеяться над Артуром, как сама шлепнулась рядом с ним, а когда приходит черед
Барахлюша поближе познакомиться с полом, никто уже не удивляется.
Потирая ушибленные места, наши герои сидят на полу, а над
ними, пошатываясь, высится их знакомый клевочувак. Похоже, он успел выпить
стаканчик чего-то более крепкого, чем вода из ручья, и теперь взирает на все
исключительно благодушно.
— Так это и есть та самая троица, которую повсюду ищут
осматы? — с сомнением спрашивает здоровяк-начальник.
— Да, а что? — вопрошает чувак.
— Какие-то они хлипкие, — задумчиво произносит клевочувак-начальник.
— А впрочем, я сам с ними разберусь. А ты давай, катись отсюда. Завтра на
работу!
Знакомый клевочувак, пошатываясь, покидает клуб.
Наши герои поднимаются на ноги и стряхивают с одежды пыль.
Подчиненный удаляется, и начальник меняется в лице. Теперь на губах его играет
улыбка, достойная рекламного агента.
— Друзья мои! — восклицает он, распахивая объятия навстречу
растерянным путешественникам и демонстрируя два ряда великолепных зубов, —
добро пожаловать в ЯМАБАР-КЛУБ!
Ребята и их новый покровитель садятся за столик, к которому
тотчас подлетает рахитичного вида комар. В лапах он несет четыре стакана.
— Всем — Огненный Джек! — командует начальник, завсегдатай
этого заведения.
— О, да! Да! — в нетерпении восклицает Барахлюш. Огненный
Джек — традиционный напиток минипутов, но детям его не дают, так как он
довольно крепкий, поэтому Барахлюш спешит воспользоваться подвернувшейся
возможностью и, наконец, попробовать запретный плод.
Комар по очереди опускает хоботок в стаканы своих клиентов,
из хоботка вырывается пенистая струя красной жидкости, и, ударившись о дно
стакана, начинает бурлить, а потом загорается.
Начальник сдувает пламя, как обычно сдувают пену с кружки
пива.
— Да здравствуют Семь Континентов, и да пребудут они вечно!
— произносит клевочувак, поднимая стакан и призывая своих гостей поддержать
тост.
Путешественники гасят пламя в своих стаканах и
присоединяются к нему. Клевочувак залпом выпивает огненную жидкость. Селения и
Барахлюш следуют его примеру. И только стакан Артура остается полным. Прежде
чем выпить, мальчику хочется посмотреть, какое действие произведет напиток на
его товарищей.
— Ух, вот это класс! — восхищается Барахлюш.
— И здорово утоляет жажду, — вторит ему Селения.