— Отлично! Просто превосходно! Бифштексы и шампанское
каждый вечер! И юные танцовщицы!.. Господи, нашел о чем спросить!
— Мне очень жаль, — произнес он, — что я
ничем не могу помочь вам.
В его голосе чувствовалась искренняя боль.
— Спасибо, — сказал я.
— Я бы все для вас сделал, если бы только мог!
— Знаю.
— Я вам тут кое-что принес. Возьмите, пожалуйста.
Окошечко в двери скрипнуло, открываясь.
— Что это?
— Чистая одежда. Свежий хлеб, головка сыра, говядина,
две бутылки вина, сигареты, спички…
У меня ком в горле застрял.
— Спасибо, Рейн. Ты молодчина! Как это тебе удалось?
— Я хорошо знаю одного стражника… Он не проговорится —
слишком многим мне обязан.
— Ничего. Свой должок он сумеет вернуть, сделав донос
на тебя, — сказал я. — Так что лучше больше не приходи, хотя твой приход
мне очень приятен. И я, конечно, постараюсь уничтожить все следы.
— Мне очень жаль, что все получилось именно так, а не
наоборот, Корвин.
— Мне тоже. Спасибо, что хоть помнишь обо мне: всем
ведь приказано забыть…
— Ну, это нетрудно.
— Сколько времени я здесь?
— Четыре месяца и десять дней, — ответил Рейн.
— Что нового в Амбере?
— Эрик сидит на троне. Этом и все.
— А что Джулиан?
— Отправился обратно в Арденский лес со своим войском.
— С чего бы это?
— Странные вещи происходят ныне в Тени…
— Так. А Каин?
— Он еще в Амбере. Наслаждается жизнью. Вино и женщины.
— А Джерард?
— Он адмиралом всего флота.
Я вздохнул с некоторым облегчением. Я опасался, что его
уступка мне и отход к югу во время того сражения будут иметь дурные
последствия.
— От Рэндома ничего не слышно?
— Сидит здесь же, в верхних камерах.
— Что? Неужели его схватили?
— Да. Он прошел Образом Ребмы и заявился во дворец с
арбалетом. Ему удалось ранить Эрика, прежде чем его успели схватить.
— Да ну! Почему же Рэндома не убили?
— Прошел слух, что он женат на знатной даме из Ребмы. А
Эрик не хочет портить с Ребмой отношения. У Мойры сильное королевство,
поговаривают, будто Эрик даже хотел к ней посвататься. Слухи, конечно. Но
занятные.
— Да уж, — сказал я.
— Вы ведь ей нравились, правда?
— Возможно. А ты-то откуда знаешь?
— Когда Рэндому выносили приговор, я улучил момент и
успел с ним поговорить. Леди Виала утверждает, что она жена Рэндома, и просит
разрешения присоединиться к нему в тюрьме. Эрик все еще не решил, что ей
ответить.
Я вспомнил о слепой девушке из Ребмы, которой никогда не
видел, и задумался о превратностях судьбы.
— Давно все это произошло?
— М-м-м… Тридцать четыре дня назад, — ответил
Рейн. — То есть это Рэндом тогда объявился. А Виала подала свое прошение
неделей позже.
— Необычная, должно быть, дама. Она что же,
действительно любит Рэндома?
— Мне так кажется, — сказал Рейн. — Более
странный брак трудно себе представить.
— Если тебе удастся увидеть Рэндома, передай ему от
меня привет и скажи: мне очень жаль, что все так получилось.
— Хорошо.
— А как поживают мои сестры?
— Дейдра и Ллевелла по-прежнему в Ребме. Леди Флора
пользуется полным доверием Эрика и занимает весьма высокое положение при дворе.
А вот о Фионе я ничего не знаю.
— О Блейзе какие-нибудь вести были?
— Никаких. Вероятно, он погиб, — сказал
Рейн. — Впрочем, тела его так и не нашли.
— Бенедикт?..
— От него по-прежнему ничего.
— А Бранд?
— О нем тоже ничего не известно.
— Так. Кажется, всех перебрали. Ну а сам-то ты как?
Сочинил что-нибудь новое?
— Нет, — ответил он. — Я, правда, заканчиваю
«Осаду Амбера», только вряд ли ее кто-нибудь увидит.
Я просунул руку в окошечко.
— Коснись моей руки, Рейн, — попросил я и тут же
почувствовал ответное пожатие. — Я очень благодарен тебе за все. Но прошу:
не приходи ко мне больше. Не стоит так рисковать. Опасно навлекать на себя гнев
Эрика.
Он еще раз сжал мою руку, и мы расстались.
Я нащупал пакет, который он мне принес, и с жадностью
набросился на мясо. Потом съел хлеб. Я уже почти забыл вкус нормальной пищи.
После сытной еды меня стало клонить в сон, и я уснул. Спал я, правда, недолго,
а проснувшись, откупорил одну из бутылок с вином.
Выпил я всего несколько глотков, куда меньше, чем позволял
себе прежде, когда вино еще будоражило кровь. Потом закурил, уселся на тюфяк,
опершись спиной о стену, и задумался.
Я помнил Рейна еще совсем ребенком. Я давно уже стал
взрослым, а он всего лишь готовился к должности придворного шута. Тоненький
умный мальчик. Над ним часто смеялись, в том числе и я. Но я тогда уже вовсю
сочинял баллады и музыку к ним, а он раздобыл где-то лютню и стал учиться
играть. Скоро мы пели с ним на два голоса, и Рейн мне нравился все больше и
больше. Мы теперь вместе занимались и боевыми искусствами. Он, правда, почти
ничего не умел, но мне было стыдно за прежнее пренебрежение к нему, я сам стал
учить его, и в итоге он начал фехтовать вполне сносно. Мне ни разу потом не
пришлось об этом пожалеть, да и ему, полагаю, тоже.