Возвращение в Панджруд - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Волос cтр.№ 85

Но имамам тут делать было нечего, по делам веры эмир принимал в другом зале.

Говорят, первые заседания проходили под руководством индуса-строителя, и в ту пору присутствующих рассаживали в непростом и трудно запоминаемом порядке.

К северу от трона должны были располагаться поэты, пишущие на санскрите (поскольку таковых не имелось, там теснились пишущие на фарси), а рядом с ними — философы, медики, астрологи и провидцы.

Восточную часть занимали писавшие на арабском, а также танцовщики, актеры, музыканты, певцы, сказители и им подобные.

К западу устраивались живописцы, скульпторы, оружейники, гранильщики, ювелиры и иные ремесленники, достигшие в своем деле неслыханных высот.

Южная часть зала отводилась друзьям эмира, чей состав был переменчив.

Ныне, в этот ранний час утра, только несколько человек, не желавшие, судя по всему, иметь друг с другом ничего общего, сидели по разным углам, дожидаясь своей очереди.

Это он хорошо знал: большинство его подопечных всей своей жизнью упрямо доказывало истинность мнения насчет того, что у поэта нет худшего врага, чем другой поэт.

Впрочем, в подлунном мире вообще нечасто встречаются люди, способные разделить чужую радость... может быть, где-нибудь там, за мостом Сират... или за рекой из расплавленного металла... а здесь — по пальцам перечесть.

Джафар вздохнул.

— Ну что ж, дорогой Калами... неплохо, неплохо.

Должно быть, Калами ожидал услышать в его голосе больше радости. Возможно, даже надеялся, что Царь поэтов будет так восхищен его касыдой, что не сможет сдержать ликования. Кинется обнимать... торжествующе поднимет рукопись, крикнет зычно, как, бывает, поднимает голос на расшалившуюся молодежь: “Друзья! Снимите чалмы, — среди нас гений!”

Джафар покивал.

— Неплохо, — повторил он. — Да что я: хорошо!

— Благодарю вас, учитель, — скрипуче ответил Калами, склоняясь в поклоне. — Вы слишком добры ко мне.

— Перестаньте, перестаньте... очень хорошо. Но... Все же нужно немного подработать вторую часть... не находите?

Калами распрямился. Лицо его выражало муку.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, например, это.

— Где?

— Вот.

Ты — как весы купца, ты как ночное солнце,

Ты как луна для нас, ты как огонь оконца.

— А, это!.. Позвольте, — Калами взял из рук Царя поэтов лист, чтобы, бессознательно кивая, заново вчитаться в собственные строки. Почти беззвучно пошевелив губами, он усмехнулся — одновременно снисходительно и нервно.

— Учитель, вы просто не поняли. Послушайте:

Ты — как весы-ы-ы купца-а-а, ты как ночно-о-ое со-о-олнце, Ты как луна-а-а для на-а-ас, ты как ого-о-онь око-о-онца!

Вопросительно посмотрел:

— Слышите? — А-а-а, а-а-а, а-а-а! О-о-о, о-о-о, о-о-о! Что вас смущает, это же просто звукопись!

— Я понимаю, — кивнул Джафар. — Несомненно, в части звукописи к вам пришла большая удача. Однако, во-первых, хороши ли эти повторяющиеся “ты как”? Тыкак-тыкак-тыкак... не много ли тыкаков? И потом: вы сравниваете эмира с весами купца. Сравнение неожиданное, но в чем его смысл?

— Указание на справедливость эмира. Весы точны и справедливы. Эмир точен и справедлив, как весы. Разве это плохо?

— У вас сказано коротко: “Ты как весы купца”. Между тем весы могут быть испорчены. Да и купцы разные попадаются. Есть и такие, что норовят обвесить. Не лучше ли написать прямо: “Ты — справедливый царь”?

Калами досадливо сморщился.

— Простовато, конечно, — вздохнул он. — Но если вы настаиваете...

И пожал плечами, признавая необходимость терпимости по отношению к тем, кто не понимает сложных, богатых поэтических сравнений.

— А что значит “ночное солнце”? — спросил Джафар. — Ночью солнца вообще не бывает. Именно этим ночь отличается от дня.

Калами вскинул взгляд, полный обезоруживающего недоумения.

— Но, учитель, не думал, что вы!.. Что тут непонятного? Ночью солнца нет, это верно. Но у нас есть эмир! Он заменяет нам солнце!

— Эмир заменяет нам солнце ночью. Лучше было бы так и сказать... нехорошо, допустим. С луной тоже понятно... хотя, конечно, нагружать один бейт всеми небесными телами... ладно, это ваше дело. Но почему “огонь оконца”?

Калами фыркнул: по мере того как он защищал от нелепых придирок строку за строкой, градус его спеси повышался.

— Мы что же теперь, всю касыду по строчке будем разбирать? Нехорошо. Хоть я и не понимаю, что можно не понимать в этом сравнении, — снова фыркнул, а теперь еще потряс головой и мученически закатил глаза. Джафар терпеливо ждал ответа. — Вы, учитель, лучше меня знаете, что такое сравнение... сравнение бывает по качеству, по взаимозаменяемости, воображаемое сравнение, сопряженное сравнение... что тут непонятного? — И в подтверждение своей правоты снова пропел недовольным и наставительным тоном: — Ты как ого-о-онь око-о-онца!

— Что это значит? — спросил Джафар. — Вы хотите сказать, что случился пожар? Иначе как объяснить, что оконце загорелось?

— При чем тут пожар?! Ну при чем тут пожар, учитель! Странник возвращается домой после многолетних скитаний! Он поднимается на холм — и видит лежащее внизу родное селение. Солнце давно скрылось за грядой... темнеет... рисинки первых звезд проклюнулись на шелке темно-синего неба. Бедный путник! он устал! у него нет сил! Но там, вдали, забрезжил огонек — это пламя очага в его родном доме. Он видит его — и один только взгляд, один только взор, одна только мысль о нем прибавляет ему мужества. И вот уже он бодро шагает дальше, радуясь близкой встрече с женой и детьми. С волнением представляет себе, как обнимет мать, как прижмется щекой к щеке отца. Что непонятного? Этот огонек в окне — наш эмир!

— Ах, дорогой Калами, как вы говорите! — вздохнул Джафар. — Заслушаешься.

— Пишу я не хуже, — буркнул поэт.

— Ну да, — вздохнул Царь поэтов. — То есть, как я понял, вы хотите сказать, что наш эмир для нас — это свет в оконце. Тогда так и напишите. Просто и ясно: свет в оконце. По крайней мере все поймут, что вы имеете в виду.

Калами снова фыркнул.

— Вы, учитель, как будто сами не понимаете. Есть же понятие размера! “Как свет в оконце” никуда не лезет.

— Напишите “будто”. “Будто свет в оконце”. В этом есть и другая выгода: одним “тыкаком” меньше станет.

— Ты как луна для нас, ты будто свет в оконце, — пробормотал Калами и вдруг оживился: — А что? Неплохо! Довольно удачно вы сказали!

Джафару отчего-то вдруг представилось, что поэт протянет руку и в припадке благодушия одобрительно потреплет по щеке своего небесталанного собеседника.