– Погоди, погоди, – быстро сказал он, потянув ее к
кровати, сел, не выпуская ее руки, и зашептал: – Сядь возле меня на минутку,
сядь, сядь, послушай… только послушай…
Ошеломленная, девочка покорно села. И он торопливо стал
клясться, что влюбился в нее без памяти, что за один ее поцелуй даст ей десять
золотых монет… двадцать монет… что у него их целый мешочек…
И, выдернув из-под изголовья мешочек красной кожи,
трясущимися руками растянул его, высыпал золото на постель, бормоча:
– Вот видишь, сколько их у меня… Видишь?
Она отчаянно замотала головой и вскочила с кровати. Но он
опять мгновенно поймал ее и, зажав ей рот своей сухой, цепкой рукой, бросил ее
на кровать. Она с яростной силой сорвала его руку и пронзительно крикнула:
– Негра!
Он опять стиснул ей рот вместе с носом, стал другой рукой
ловить ее заголившиеся ноги, которыми она, брыкаясь, больно била его в живот,
но в ту же минуту услыхал рев вихрем мчавшейся по лестнице собаки. Вскочив на
ноги, он схватил со стола револьвер, но не успел даже курка поймать, мгновенно
сбитый с ног на пол. Защищая лицо от пасти собаки, растянувшейся на нем,
обдававшей его огненным псиным дыханием, он метнулся, вскинул подбородок – и
собака одной мертвой хваткой вырвала ему горло.
23 марта 1949