Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Джордж cтр.№ 106

Калпепер предал своего благодетеля. А предательство заслуживает самой мучительной смерти, какую только может изобрести человеческий разум.

Тем не менее я написал иное распоряжение: «Приговор привести в исполнение обычным обезглавливанием», — и послал его палачу на площадь Тайберн.

Пусть называют меня по-женски мягкосердечным. Что я мог поделать со своей добротой?

* * *

Рождество. Безрадостное и скорбное. Екатерину по-прежнему содержали под стражей в Сайон-хаусе, а я тосковал в своих покоях, читая и перечитывая ее письмо Калпеперу, и в итоге знал в нем не только каждое слово, но и каждую складку, помарку и кляксу. Зачем я так поступал, точно монах, который твердит молитвы, перебирая четки? Отчего подвергал себя этой пытке? Если я надеялся залечить сердечную рану, то чаяния мои совершенно не оправдались, скорее наоборот: постоянно бередя незаживший струп, я заставлял его кровоточить.

При дальнейшем расследовании открылись и другие измены, что повергло меня в еще большую угрюмость. Я был вынужден арестовать герцогиню, поскольку она уничтожила улики, связанные с обвинениями Дерема. Она спешно вытащила из его сундуков подарки Екатерины и сожгла уличающие его письма до того, как за ними прибыли мои уполномоченные.

На самом деле клан Говардов сговорился одурачить меня, скрыв истинную натуру Екатерины, дабы она помогла им пролезть к власти. Они знали, какой блудливой она была в юные годы, но подсунули ее королю, стремясь удовлетворить свои корыстные цели. Теперь они поплатятся за это: всех их ждал Тауэр! Говардов пытали и сочли виновными в укрывательстве государственных изменников, и посему все их имущество отошло короне, а самим им грозило пожизненное заключение. И распутному дяде Екатерины, Уильяму Говарду; и ее тетке, леди Бриджуотер; и всем ее братьям и сестрам. Некоторые из них трусливо сбежали за границу. Что до Томаса Говарда, герцога Норфолка, то он прислал мне елейное оправдательное письмо:

Благороднейший и великодушный суверен и владыка, вчера дошло до моего сведения, что моя безнравственная мачеха, мой несчастный брат и его жена, а также похотливая сестра Бриджуотер заключены в Тауэр, и я убежден, что такой арест вызван их вероломными и предательскими действиями против Вашего королевского величества. Сие заставило меня мысленно вернуться к не менее омерзительным преступлениям двух моих племянниц против Вашего величества, и я испытал величайшую растерянность. Боюсь, что Ваше величество, столкнувшись с коварством моих многочисленных родственников, может не только осерчать на меня и всю мою родню, но даже, проникшись справедливым отвращением, отказаться выслушать оправдания. Посему, о великодушнейший суверен и владыка, покорнейше склоняясь перед Вами, я молю припомнить, что многие подробности вышеупомянутых преступлений обнаружились благодаря моему заявлению. Ибо, согласно моему священному долгу, я сообщил Вашему величеству о словах, сказанных мне моей мачехой, герцогиней, когда, по Вашему приказу, я обыскивал в Ламбете вещи Дерема. А без этого, полагаю, не могли бы быть подвергнуты дальнейшим допросам ни она сама, ни ее распутные потомки.

Мои верноподданные деяния на благо Вашего величества наряду с откровенной неприязнью, выказываемой мне вероломными и порочными родственниками, вселяют в меня некоторую надежду на то, что Ваша милость не досадует на меня. Ибо Господу известно, что я никогда даже и помыслить не мог о том, чтобы вызвать Ваше неудовольствие.

Действительно, Говарды не любили герцога, что на сей раз могло сослужить ему добрую службу. Вероломные и предательские действия его племянниц — да, он нашел удачные и точные определения! Кто мог оказаться в худшем положении, чем дядя ведьмы и блудницы… кроме того, разумеется, кто поочередно женился на них? Герцог не пойдет в Тауэр вслед за остальными. Я пощажу его. Но что мне делать с Екатериной? Именно об этом толковали люди, удивляясь тому, что она так долго остается под охраной в Сайон-хаусе. Причем ее заключение не было лишено удобств. Драгоценности у королевы, конечно, отобрали, но при ней остались камеристки. Компанию ей составляли четыре придворные дамы. Екатерину не пытали, и пока она не подвергалась суду. Со дня разоблачения ее предательства прошло уже шесть недель. Анна Болейн просидела в тюрьме на три недели меньше, а я успел вновь жениться. Одни относили такое промедление на счет моего нежелания еще больше омрачать рождественские праздники, другие говорили, что это доказывает мою неистребимую любовь к распутнице. Заключались пари на то, что грешнице сохранят жизнь, хотя ее любовников казнили как преступников.

Отчасти я даже желал такого завершения. И у Екатерины был выход, путь к спасению… Она могла признать их брак с Деремом, подтвердить, что стала его женой. Правда, тогда ее обвинили бы в лжесвидетельстве и двоемужии, зато ее прелюбодеяние уже не считалось бы государственной изменой. Подумаешь, бессердечная и бессовестная девка пренебрегла чувствами пожилого человека… Пусть раскается, назовет себя вдовой и поклянется вести тихую и благочестивую жизнь. Тогда ей не придется подниматься на эшафот.

Я отправил ей это предложение вместе с документами, которые ей следовало подписать. Но, честно говоря, пожалел об этой слабости еще до того, как их доставили. Как я мог хоть на мгновение забыть о ее прочих грехах? Они с Калпепером мечтали о моей смерти и подсыпали мне отраву в марте. Вмешалось Провидение, Господь спас меня! Ох, слепо любящее старое сердце! Я забыл. Все забыл. Мне хотелось лишиться памяти, как будто это могло уничтожить содеянное.

Екатерина прислала мне гордый ответ, отказавшись от Дерема. Отрицала их женитьбу. Заявила, что их никто не венчал и он никогда не был ее мужем. Она считала себя моей законной женой. Королевой Англии.

Екатерина цеплялась за свой титул, стоя на краю могилы. Должно быть, он имел для нее огромное значение! Погрязшая в пороках женщина хотела, чтобы в грядущих веках помнили: она умерла королевой. Неужели мы живем ради мгновений славы?

Я удовлетворил желание Екатерины. Позволил ей стать бессмертной. Я мог бы вынудить ее подписать признание, лишающее титула королевы, и тогда она в забвении доживала бы свой век в Суссексе. Но я любил ее и поэтому даровал ей королевскую смерть, каковой она и жаждала.

Часть советников полагали, что следует провести открытое судебное разбирательство, дабы Екатерина выступила в свою защиту. Я подозревал, что она откажется, и разрешил небольшой делегации навестить пленницу и убедиться в этом. Суд означал долгие заседания, вскрывающие ужасные и отвратительные подробности. Если бы Екатерина хотела жить, то воспользовалась бы предоставленной мной возможностью, причем без всяких судов. Но она отвергла предложенное ей «вдовство». И теперь не соблазнится жалкой жизнью. Она выбрала блистательную смерть королевы. Судебные проволочки помешали бы исполнению задуманной ею трагической развязки.

Делегация вернулась, убедившись, что королева не желает суда. Как я и предсказывал.

Я тоже не явился на заседание, несмотря на отсутствие обвиняемой. Мне не хотелось вновь выслушивать мучительные свидетельства и вдаваться в мелочи, они и так не давали мне покоя. Зачем? Ее вина очевидна, она вышла за меня замуж исключительно из корысти и тщеславия, хотя считалась уже по церковному праву и обычаю женой другого мужчины; она изменяла мне с моими слугами и злоумышляла мою смерть. Ничего нового я не узнаю.