Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Джордж cтр.№ 222

Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.

Все, что может рука твоя делать, по силам, делай…» [18]

Тут он говорит верно: это все, что мы можем делать.

Надо же, Антоний нашел даже в этом мрачном тексте счастливые строки. Он положил свиток, взял меня за руки и заставил встать. Мы молчали и просто стояли, прижавшись друг к другу.

Мы были вдвоем на крепостной стене, никого, кроме нас, и с нами наша любовь — истинная, глубокая и неизменная.

— Дорогая, давай последуем совету Екклесиаста и выпьем немного вина, — сказал Антоний и отпустил меня, чтобы взять кувшин и чаши.

— Чтобы возвеселилось сердце? — спросила я.

— Воистину так, — ответил он, наполняя чаши.

Таков Антоний: и в обыденности, и в невзгодах он всегда умел отыскать радость. И даже сейчас его чары не помрачились.

— Посланец Октавиана, госпожа, — доложил Мардиан, заглянув из-за угла резной ширмы слоновой кости в мой рабочий кабинет.

Он произнес это обыденным тоном, и никто не заподозрил бы, что мы сгораем от нетерпения в ожидании новостей. Хоть каких-нибудь новостей о происходящем.

Я встала.

— Только что прибыл?

— Даже дорожную пыль с плаща не отряхнул, — ответил Мардиан.

Молодой воин и впрямь был весь в пыли, но я отметила, что он не простой солдат, а военный трибун. На сей раз Октавиан направил ко мне гонца рангом повыше.

— Приветствую тебя, — сказала я. — Что велел передать нам Октавиан?

Посланец стоял по стойке «смирно» и старался скрыть тот факт, что внимательно присматривается ко всему для последующего доклада Октавиану.

— Госпожа, император Цезарь желает сообщить тебе, что он приближается к границам Египта и в настоящее время остановился в Рафии.

— Ах да, Рафия. Примечательное место. Помнится, много лет назад именно в битве при Рафии Птолемей Четвертый впервые использовал против своих врагов из Сирии не только греков, но и природных египтян. То был поворотный пункт в нашей истории. — Я посмотрела на молодого человека. — И что же, Октавиан надеется, что этого не повторится?

— Это было бы благословением для всех нас. Мой командир просит тебя приказать гарнизону Пелузия сложить оружие.

— А почему он решил, что я отдам подобный приказ?

— Потому что, как он говорит, ты сама предложила ему обойтись без кровопролития.

— Так-то так, но только он на мое предложение не ответил, и я резонно решила, что оно отвергнуто.

Отсутствие ответа было равнозначно ответу отрицательному. Да и что ему оставалось после истории с Тирсом?

— Напротив. Мы лишь хотим, чтобы ты подтвердила свои миролюбивые слова делом, пропустив нас через Пелузий.

Я рассмеялась.

— Его нелюбезный отказ отвечать сделал это невозможным, ибо возбудил определенные… сомнения в чистоте его намерений. Боюсь, теперь я не могу ему доверять.

Как будто раньше я могла.

— То, что он предлагает, и ведет к преодолению недоверия. Ты должна показать, что твое предложение было искренним и что ты действительно стремишься избежать кровопролития.

— Молодой человек, а ты знаешь, в чем именно состояло мое предложение?

— Нет, этого он мне не рассказывал.

— Так и думала, — отозвалась я, но рассказывать ему не стала. — Больше он ничего тебе не поручал? У тебя нет для меня послания?

— Он послал тебе это, — промолвил посланец, открывая кожаный мешок и извлекая небольшой ларец.

Я открыла крышку и увидела внутри два предмета: монету с изображением сивиллы и сфинкса и печать с одним лишь сфинксом.

— Если он собирался озадачить меня, то цель достигнута, — сказала я, рассматривая печать.

— Он велел сказать тебе, что монета отчеканена во времена Цезаря, а печать — его собственная. По примеру сфинкса, имеющего отношение и к тебе, египтянке, и к нему, ибо это его эмблема, император предлагает тебе разгадать загадку: «Тайна вместит двоих».

Я не могла понять, что он имеет в виду. Что мы с ним вдвоем разделим наследие Цезаря? Что на сей счет есть какое-то предсказание в Сивиллиных книгах? Что он намеревается забрать из Египта сфинкса, которого считает своей эмблемой? Что из нас троих — меня, Антония и его — в живых должны остаться только двое? Что в мавзолее — о таинство смерти! — найдется место для двоих? Или что спрятанные там сокровища можно разделить на двоих?

— И что мне с этим делать? — Я протянула руку с монетой и печатью.

— Если ты вознамеришься направить ему послание в любое время, приложи эту печать, и письмо будет прочитано немедленно.

— Хорошо. Но сейчас у меня нет для него иного послания, кроме того, что ты передашь изустно. Вот оно: я не пойду ни на какие уступки без формального обращения и официального соглашения между нами и по-прежнему собираюсь уничтожить сокровища. Это все.

— Какие сокровища?

Итак, Октавиан не рассказал даже об этом.

— Он знает, о чем речь. — Я улыбнулась. — Также передай, что я восхищена его загадкой и обязательно попытаюсь вникнуть в ее смысл — когда найду время.

— Но… если мы двинемся к Пелузию?

Он казался разочарованным: похоже, они и вправду рассчитывали, что мы капитулируем.

— Дело ваше. Но мы будем защищаться.

Мы собрались на семейный обед в трапезной Антония. Присутствовали все дети, включая малышей. Все шло спокойно и тихо. Массового бегства из города не наблюдалось, да и куда людям бежать? Александрийцы всегда держались особняком от остального Египта, и рассчитывать на убежище в деревнях Дельты им не приходилось. А уж о том, чтобы поселиться в пустыне, в шатрах, и вовсе не было речи. Конечно, кое-кто имел возможность отплыть морем, но куда? Поэтому и мы, и город жили обычной жизнью.

Юный Антилл, тосковавший по родине, попросил чего-нибудь из римской кухни: фаршированную каракатицу или запеченные луковицы гладиолусов. Я сказала ему, что прикажу поискать гладиолусы на портовых складах, а если их не найдут, мы подыщем замену. В конце концов, в Александрии найдется все, что угодно.

Александр и Селена проявляли изысканный вкус, что не удивительно — они выросли при самом утонченном дворе в мире. Они заказывали такие деликатесы, как золоченые креветки и лепешки из морского лука, причем никогда не стали бы сдабривать их оливковым маслом вторичного отжима.

— Снобы, — проворчал Антоний. — Надо же, мои дети — снобы!