Стальной шар вновь стремительно свернул за угол. Телеэкраны
и следящая электронная аппаратура остались позади. Впереди показалась вделанная
в пол широкая полоса неизвестного синтетического материала. Она смолисто
поблескивала меж двух узких полос хромированной стали, которые сходились в одну
точку не у дальней стены помещения, но у его горизонта.
Шар нетерпеливо подпрыгнул над темной полосой, и вдруг лента
транспортера – ибо это была лента транспортера – беззвучно стронулась с места и
медленно, тяжело, рывками поползла мимо стальных закраин. Шар кувыркался в
воздухе, веля живее забираться на нее.
Роланд быстрым шагом пошел вдоль движущейся полосы и, когда
наконец их скорости приблизительно сравнялись, залез на полотно. Он поставил
Джейка на черную поблескивающую поверхность, и всю троицу – стрелка, мальчика и
золотоглазого косолапа – быстро понесло по сумрачной подземной равнине, где
просыпались древние механизмы. Движущаяся дорожка принесла их в зону
бесконечных и бесчисленных рядов загадочных шкафчиков, похожих на картотечные,
темных – но не мертвых. Изнутри их шло тихое сонное гудение. Джейк заметил
яркий желтый свет, пробивавшийся в тонюсенькие щелки между металлическими
панелями.
Он вдруг поймал себя на том, что думает о Тик-Таке.
"Под этим гнусным городом спрятано, может быть, сто
тысяч биполярных компьютеров, будь им пусто! Я хочу, чтобы они были мои!"
"Что ж, – подумал Джейк, – они просыпаются. Похоже, ты
получишь свое, Тикки… но сомневаюсь, что, будь ты здесь, ты бы по-прежнему
этого хотел".
Потом он вспомнил прадеда Тик-Така, которому хватило
смелости забраться в самолет из другого мира и поднять его в небо. Джейк
полагал, что Тик-Така, в чьих жилах бежала подобная кровь, нынешний поворот
событий отнюдь не толкнул бы на самоубийство, а, напротив, привел бы в восторг…
и чем больше обезумевших от ужаса людей убивало бы себя, тем больше была бы его
радость.
"Поздно, Тикки, – подумал мальчик. – Слава Богу".
Благоговейно понизив голос, Роланд с удивлением сказал:
– Сколько ящиков… видать, мы едем по рассудку того создания,
что величает себя Блейном. Едем по его рассудку.
Джейк кивнул и вдруг вспомнил свое "Итоговое
эссе":
– Блейн-Мыслитель – сущий мучитель.
– Верно.
Джейк внимательно посмотрел на Роланда.
– Мы выйдем наружу там, где я думаю, да?
– Да, – подтвердил Роланд. – Коли мы не сбились с тропы
Луча, мы выйдем наружу в Колыбели.
Джейк кивнул.
– Роланд.
– Что?
– Спасибо, что пришел за мной.
Роланд кивнул и обнял Джейка за плечи.
Далеко впереди, оживая, грохотали огромные моторы.
Мгновением позже послышался тяжкий скрежет, и на дорожку хлынуло резкое сияние
оранжевых натриевых ламп. Теперь Джейк увидел, где останавливалась движущаяся
лента. Чуть дальше начинался узкий крутой эскалатор; он вел наверх, в этот
оранжевый свет.
Глава 39
Эдди с Сюзанной услышали, как почти прямо под ними
заработали тяжелые моторы. В следующий миг широкая полоса мраморного пола
медленно поползла назад, открывая длинную освещенную прорезь. Пол по направлению
к ним исчезал. Вцепившись в ручки кресла Сюзанны, Эдди стал резво пятиться
вдоль стальной ограды, отделявшей перрон от остальной Колыбели. На пути
растущего прямоугольника света было несколько колонн, и молодой человек
приготовился к тому, что, когда пол под их основаниями исчезнет, они рухнут в
отверстие. Но вопреки его ожиданиям колонны продолжали безмятежно стоять –
казалось, они парят в пустоте.
– Я вижу эскалатор! – перекричала нескончаемую икоту сирены
Сюзанна. Она подалась вперед, заглядывая в отверстие.
– Угу, – крикнул в ответ Эдди. – Тут у нас вокзал – значит,
внизу должна продаваться разная галантерея, духи и дамское белье.
– ЧТО?!
– Ничего!!
– ЭДДИ! – пронзительно вскрикнула Сюзанна. На ее лице, как
фейерверк Четвертого июля, вспыхнуло и расцвело восторженное удивление. Она еще
сильнее подалась вперед, куда-то показывая, и Эдди пришлось схватить ее, чтобы
не дать ей вывалиться из кресла. – ТАМ РОЛАНД! ОНИ ОБА ТАМ!
Колыбель содрогнулась от глухого удара: щель в полу достигла
предельной длины и перестала расти. Моторы, которые вели ее по скрытым рельсам,
протяжно взвыли и заглохли. Эдди подбежал к краю провала и увидел на
поднимающемся эскалаторе Роланда. Рядом со стрелком, привалившись к его плечу,
стоял Джейк – белый как мел, в синяках, окровавленный, но самый настоящий живой
Джейк. Ступенькой ниже, прямо позади них, глядя вверх блестящими глазами, сидел
Чик.
– РОЛАНД! ДЖЕЙК! – завопил Эдди. Он подпрыгнул, размахивая
руками над головой, и затанцевал на самом краю щели. Будь он в шляпе, он
подбросил бы ее в воздух.
Они подняли головы и замахали. Эдди увидел: Джейк улыбался,
и даже у долговязого урода был такой вид, словно в очень скором времени он не
выдержит и выдаст на-гора улыбку. Чудесам, подумал Эдди, нет конца. Ему
внезапно показалось, что сердце не умещается в груди, и молодой человек,
размахивая руками и гикая, заплясал еще быстрее – из опасения, что если хоть на
секунду остановится, то самым натуральным образом лопнет от радости и
облегчения. До этой минуты он не сознавал, насколько твердо его сердце
уверилось в том, что им никогда уже не видать ни Джейка, ни Роланда.
– Эгей, братва! Пор-рядок в танковых частях! Полный,
мать-перемать, порядочек! Валяйте сюда, жопы!
– Эдди, помоги!
Он обернулся. Сюзанна отчаянно пыталась выбраться из кресла,
но складку ее самодельных кожаных брюк защемило в тормозном механизме. Молодая
женщина смеялась и плакала одновременно, темные глаза сияли счастьем. Эдди так
резко выхватил ее из кресла, что оно с лязгом повалилось на бок, и пустился в
пляс по кругу. Сюзанна одной рукой цеплялась за его шею и энергично махала
другой.
– Роланд! Джейк! Живей, ножками, ножками! Слышите?
Едва те очутились наверху, Эдди облапил Роланда, хлопая по
спине. Сюзанна тем временем обцеловывала запрокинутое смеющееся лицо Джейка.
Чик бегал вокруг тесными восьмерками, радостно тявкая.
– Родненький мой! – сказала Сюзанна. – Ты в порядке?
– Да, – успокоил ее Джейк. Он по-прежнему улыбался, но в
глазах стояли слезы. – И рад, что наконец здесь. Вы себе не представляете, до
чего же я рад!
– Догадываюсь, золотко. Насчет этогоможешь не сомневаться. –
Она повернулась к Роланду. – Что с ним сделали? У него такое лицо, будто его
перепахал бульдозер.