— Что означает Кра-Каммен? — спросил он Кантаба. — Дом
колоколов?
— Дом духов, — ответил тот, не отрывая глаз от цепочки,
которую разматывал. — Оставь меня в покое, Джейк, это тонкая работа.
Джейк не понимал, почему, но подчинился. Роланд, Эдди и
Каллагэн стояли в пещере, у самого входа. Джейк присоединился к ним. Хенчек,
тем временем, разместил самых пожилых мэнни полукругом за обратной стороной
двери. Фасад, с иероглифами и хрустальной ручкой оставались без охраны, пока.
Старик вернулся на площадку перед пещерой, коротко
переговорил с Кантабом, затем взмахом руки предложил подниматься к пещере
мэнни, выстроившимся вдоль тропы. Как только первый из них вошел в пещеру,
Хенчек остановил его и шагнул к Роланду. Присел на корточки, взглядом предложил
стрелку составить ему компанию.
Пол пещеры покрывала пыль. Она сыпалась со свода, в нее
превращались косточки мелких зверьком, которые на свою беду забредали сюда.
Ногтем Хенчек нарисовал прямоугольник, не замкнув его в одном узком основании,
потом охватывающий его полукруг.
— Дверь, — указал он. — И люди моего кра. Ты меня понимаешь?
Роланд кивнул.
— Ты и твои люди замкнут круг, — он дорисовал недостающий
сегмент. — Мальчик силен в прикосновениях, — Хенчек внезапно взглянул на
Джейка, и от неожиданности тот даже подпрыгнул.
— Да, — согласился Роланд.
— Мы поставим его прямо перед дверью, но достаточно далеко,
чтобы дверь, если она резко откроется, а такое может быть, не разбила ему
голову. Ты встанешь там, мальчик?
— Да, если не получу другого указания от тебя или Роланда, —
ответил Джек.
— В голове у тебя возникнет ощущение… как всасывание. Не
самое приятное, — он помолчал. — Дверь придется открывать дважды.
— Да, — вновь кивнул Роланд. — Дважды.
Эдди знал, что второе с конца открытие двери связано с
Келвином Тауэром, но он давно уже потерял всякий интерес к книготорговцу. Нет,
трусом Эдди назвать его не мог, но видел в нем только жадность, упрямство и
эгоизм, другими словами, образцового жителя Нью-Йорка. А самый последний раз
этой дверью воспользовалась Сюзи, и он намеривался проскочить в дверь, как
только она откроется вновь. Если потом она откроется еще раз, в маленьком
городке штата Мэн, где спрятались от нью-йоркских бандитов Келвин Тауэр и его
друг Эрон Дипно, что ж, будем петь и плясать. Если остальные отправятся туда,
пытаясь защитить Тауэра и приобрести право владения на некий пустырь и некую
дикую розу, флаг им в руки. Эдди же главным для себя считал Сюзанну. Все
остальное — вторичным.
Даже Башню.
6
— Кого ты пошлешь через дверь, когда она откроется в первый
раз? — спросил Хенчек.
Роланд обдумывал ответ, рассеянно поглаживая шкаф с книгами,
который по настоянию Келвина Тауэра оказался в Пещере двери. В шкафу стояла
книга, которая так расстроила отца Каллагэна. Он не хотел посылать Эдди, по
натуре импульсивного, а теперь еще и ослепленного любовью и тревогой, за его
женой. Однако, подчинится ли Эдди, если он прикажет ему отправляться за Тауэром
и Дипно. Роланд в этом сильно сомневался. Что означало…
— Стрелок? — подал голос Хенчек.
— Когда дверь откроется в первый раз, через нее пройдем мы с
Эдди, — ответил Роланд. — Дверь захлопнется сама?
— Именно захлопнется, — кивнул Хенчек. — Вы должны быть
быстрее укуса дьявола, а не то вас разрежет пополам, и одна половина останется
здесь, а остальное — в том месте, куда перенеслась коричневокожая женщина.
— Мы будем быстры, не сомневайся, — заверил его Роланд.
— Ага, постарайтесь, — и опять сверкнули зубы Хенчека. В
улыбке,
(Чего он не говорит? Что-то такое, что знает или только
думает, что знает?)
Только Роланду так и не удалось подумать о ее сущности.
— На вашем месте я бы оставил оружие здесь, — продолжил
Хенчек. — Если попытаетесь пронести его с собой, возможно, потеряете.
— Я с пистолетом не расстанусь, — ответил Джейк. — Принес
его с той стороны, следовательно, с ним ничего не должно случиться. А если он
потеряется, я найду другой, так или иначе.
— Я думаю, мои тоже попадут на ту сторону двери, — добавил
Роланд. Он долго об этом думал и решил, что они с Эдди должны взять с собой
большие револьверы.
Хенчек пожал плечами, как бы говоря: «Воля ваша».
— А как насчет Ыша? — спросил Эдди.
Глаза Джейка широко раскрылись, челюсть отпала. Роланд
понял, что до этого момента мальчик и не думал о своем друге — пересмешнике. И
отметил про себя (не в первый раз), как это легко, забыть о Джоне «Джейке»
Чеймберзе самое главное: он еще ребенок.
— Когда мы уходили в Прыжок, Ыш… — начал Джейк.
— Это совсем другое, сладенький, — ответил Эдди, и, услышав
любимое словечко Сюзанны, соскользнувшее с губ, почувствовал, как сжалось
сердце. Впервые он допустил, что может больше не увидеть ее, как Джейк может не
увидеть Ыша после того, как они покинут эту вонючую пещеру.
— Но… — начал Джейк, и Ыш с упреком тявкнул. Джейк слишком
сильно прижал его к себе.
— Мы позаботимся о нем, — раздался мягкий голос Кантаба. —
Хорошо позаботимся, будь уверен. Здесь всегда будет человек, до того момента,
как ты вернешься за своим другом и оставшимися вещами.
По своей доброте он не мог произнести: «Если когда-нибудь
вернешься», но Роланд прочитал эти слова в его глазах.
— Роланд, ты уверен, что я должен… что он не может… нет. Все
ясно. Это не Прыжок. Ладно. Нет.
Джейк сунул руки в передний карман пончо, вытащил Ыша,
поставил на пыльный пол. Наклонился, уперевшись руками в ноги, чуть повыше
коленей. Ыш поднял голову, вытянул шею. Мордочкой практически коснулся лица Джейка.
И Роланд увидел нечто удивительное: слезы не только в глазах Джейка, но и Ыша.
Ушастик-путаник плакал. Да, такую историю с восторгом приняли бы в салуне,
когда время позднее и много выпито, о верном пересмешнике, который плачет,
потому что хозяин оставляет его. В такие истории, само собой, не веришь, но не
говоришь об этом, чтобы избежать драки (а может, и стрельбы). И однако, в
глазах пересмешника стояли слезы, Роланд видел это собственными глазами, отчего
и самому хотелось плакать. Ыш вновь просто имитировал Джейка или действительно
понимал, что происходит? Роланд всем сердцем надеялся, что именно первый
вариант соответствует действительности.
— Ыш, ты должен некоторое время побыть с Кантабом. Ты с ним
поладишь. Он — славный парень.