Ночь богов. Тропы незримых - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 68

А еще у нее имелось нечто, чем располагала далеко не всякая ведьма. Перед тем как дух-выкормыш, последний из погубленного волками выводка, сделает свое главное дело, он может и послужить хозяйке, с него не убудет. И однажды она выпустила духа на волю, велев вселиться в какого-нибудь из лесных хищников. Медведь, волк или рысь не поддадутся – у них свои покровители, но бойкую лису дух-выкормыш вскоре обнаружил и без труда завладел вертким телом, снабженным острым нюхом и хваткими зубами. Уже к вечеру лисица принесла Галице задушенного зайца. Жесткое несоленое мясо понравилось бы не каждому, но Галица была не привередлива – жизнь ее и раньше не баловала.

Так и повелось: дух в облике лисицы ловил ей дичь, и хотя иной раз приходилось есть мышей, сварив их в уцелевшем горшке, Галица не жаловалась. Обжившись, она даже слепила себе еще несколько горшков и обустроила некоторое подобие хозяйства. Вот только хворост для очага приходилось ломать руками, но что за важность! Надо потерпеть, а терпения ей не занимать. Если все получится, она каждый день будет есть чистый хлеб безо всякой коры, желудей и белокрылки, молочных поросят, мягких и жирненьких, пить одни сливки и спать на мягкой перине, укрываясь собольим одеялом. Надо только потерпеть… Уже почти все готово…

Она хотела дождаться солнцеворота. В пору, когда дни коротки и пасмурны, когда ночи длинны и темны, когда слабое умирающее солнце не способно даже постоять за себя, те силы, на которые Галица опиралась, станут наиболее могучи. А ей предстояло нелегкое дело – подсадить своего выкормыша не куда-нибудь, а в душу князя Вершины. От этого человека зависела и ее судьба, и судьба Замилы с сыном. Но завладеть душой князя, далекого потомка самого Велеса, – это вам не два зерна растереть! Это не лисица, даже не те простые угренские парни, которые послушно шли за ней в купальские ночи, как телки на веревочке, шли, чтобы найти свою смерть и своими душами увеличить силу ее выкормышей. Семь лет она кормила подземного духа, из семи детенышей которого уцелел только один. Но одного хватит. Когда он окажется в душе Вершины, этот человек утратит собственную волю и будет делать то, что подскажет ему дух, то есть хозяйка духа, Галица. И жертва ничего не поймет: Вершине будет казаться, что он все делает так, как сам хочет, – вот только желания его начнут полностью совпадать с желаниями Галицы. И он сам, без чужих советов, слушая только еле слышный голосок из собственной души, прогонит всех жен, назовет Замилу своей княгиней, а ее сына – своим единственным наследником. Тогда она, Галица, вернется и князь даст ей достойного мужа. И то, что дух-подсадка вскоре выпьет всю его жизненную силу и Вершина протянет не больше года, даже хорошо. За этот год Хвалислав успеет жениться на дочери оковского князя, приобретет сильных союзников, и смерть Вершины только освободит ему место.

Почти единственными, кто мог помешать этим замыслам, были дети Семилады. Молигнева и Володара – жрицы, они умеют приносить жертвы и славить богов, но Навный мир для них закрыт. Бабка Темяна слишком стара, чтобы тягаться с молодой соперницей, а других волхвов, кроме детей Семилады, среди Ратиславичей нет.

Наблюдая за ними из своей пещеры в Навьем подземелье, Галица старалась не упустить удобного случая. Она разбудила медведя Яроведа и указала ему туда, где притаился, выискивая возможность для нападения, белый волк Лютомер. Она вмешалась в поединок Лютомера с дешнянским князем, надеясь, что ослабленный и отвлеченный Лютомер станет легкой жертвой противника. Но в итоге сама едва ушла живой от хромой волчицы – у той заметно прибавилось сил с тех пор, как они расстались.

Ничего. Пусть в Навном мире они сильнее, но пока срок их жизни в Явном мире не миновал, они зависимы от него и подвластны всем его законам. А здесь есть князь, волость, обычаи – управа найдется. Чрезмерная, более чем родственная близость этих двоих в Навном мире роднит их с богами-покровителями, но в Явном мире она же навлечет на них позор и даже, пожалуй, изгнание. То, что позволено богам, не позволено смертным – эту истину род человеческий твердо усвоил еще несколько тысячелетий назад. И любовь между братом и сестрой входит в число полных запретов – тех, нарушение которых ставит провинившихся за грань человеческого мира. И Галица знала, что, когда в ее руки попадет мощное оружие – безвольный и послушный князь Вершина, – ей не придется долго искать предлог для того, чтобы избавиться от его старших детей.

И дело надо делать, пока эти двое в отъезде. Потом, когда все случится, Вершина и сам не позволит им вернуться.

Устроившись в избушке, Галица первым делом налила воды в самый большой из уцелевших горшков – лохани совсем рассохлись и развалились – и заговорила его на связь с Велсовым оком на старой росчисти. И вот сегодня ее позвали. Замила все же сумела отправить ей весточку, хотя Галица даже из такой дали слышала, как трясется от страха хвалиска – эта неженка, которая последние двадцать лет только и забот имеет, что есть да спать!

Плохо, что до солнцеворота еще без малого месяц, но медлить нельзя. Если и с этим не выйдет, то ей, Галице, останется лишь сдохнуть от голода в этой замшелой избе, потому что на всем свете ей больше некуда идти!

Эта мысль придала женщине сил. Большие глаза недобро сверкнули. Всю жизнь она переплавляла в силу свою злобу, зависть, обиду на судьбу. А этой руды в душе холопкиной дочери имелось много – и силы накопилось много. Она справится. Справится или умрет здесь, по соседству с рассыпанными костями вымершего рода.

Вечером лисица, едва передвигая лапы от усталости, вышла из леса, волоча за собой по снегу очередного зайца. Заяц попался тощий, шкура да кости, но Галица лишь бросила его на лавку и легонько поманила выкормыша: выходи, мой родненький…

Бесплотное существо, видимое ей одной, выскользнуло из тела зверя, и лисица рухнула у порога, как подкошенная. Если не встанет, завтра и ее съем, – мелькнуло в мыслях женщины. Но ей было сейчас не до еды. Выкормыш скользнул к ней, привычно обвился вокруг шеи, прильнул к груди, греясь теплом человеческого тела, припал к душе, как младенец к материнской груди, стал жадно сосать живую силу. Галица лишь поглаживала его: так надо. Пусть пьет, набирается сил. Потом все к ней вернется. Вернется, как зерно на подсечной пашне первого года, – в восемьдесят раз больше, чем было посеяно!

Утром князь Вершина проснулся поздно, но, поднявшись, оставался каким-то сонным, хмурым и безучастным. Общая суета словно бы не затрагивала его, и даже когда приехавшие – сын Лютомер, дочь Лютава и прибывший с ними оковский княжич Ярогнев – наконец предстали перед ним, он смотрел на них так равнодушно, точно не знал их и знать не хотел.

– Здоров ли ты, батюшка? – удивленно спросила Лютава.

– Здоров я, здоров! – с неожиданным раздражением отозвался Вершина, будто этот обычный вежливый вопрос чем-то его обидел. – Вам-то что за дело? Ну, рассказывайте, что вы там натворили?

Еще пока они говорили, Лютомер, почуяв неладное, мысленно потянулся заглянуть отцу в душу. Никогда он не дал бы воли нескромному любопытству по отношению к старшему в роду, но его чутье уверенно говорило: отец совсем не здоров. Но наткнулся точно на стену. Вместилище души оказалось прочно закрыто, заперто изнутри, и это само по себе служило самым тревожным признаком. Вершина не был волхвом или колдуном, сам он не сумел бы закрыться от своего сына-оборотня, а значит, закрыл его кто-то другой. И уж конечно, тот, кто это сделал, не желал добра ратиславльскому князю и его семье!