За огородом стояла баня, и я, едва переводя
дыханье от усталости, почти вползла в нее. Моя нога и ладони очень болели,
саднили ушибы и царапины на теле. Я опустила руки в оставшуюся в котле
прохладную воду с налетом сажи и стала осторожно разжимать кулаки. Ладони
закололо от боли, но мне ли теперь этого бояться? Чего вообще я могла бы
испугаться теперь?
Наконец, мне удалось выпрямить ладони, и я
увидела на них кровавую корку. С трудом, но все же у меня получилось снять с
себя всю рвань и засунуть ее подальше в печку. Потом я смыла грязь с тела лица
и волос, замотала руки порванным на полосы полотенцем и, надев на себя висевший
тут же махровый халатик, вышла из бани.
Бабушка была уже в огороде и кормила цыплят.
Увидев меня, она даже воскликнула:
--Ты что в такую рань?
-А сколько сейчас, ба?
--Восьмой час еще только.
Ее удивление было понятно: я раньше одиннадцати
никогда не просыпалась.
--Понимаешь, бабуля, я, кажется, ногу
подвернула.
Бабушка взглянула на мою иссини - черную ступню
и всплеснула руками:
--Ах ты, боже мой! И лицо-то поцарапала! Никак
все-таки провалилась в старый погреб? Говорила ведь тебе: не ходи через него!
Доски-то гнилые!
--Точно так, ба. Я провалилась в погреб. Вот и
руки...
--Господи! Побегу к фельдшеру, пусть придет.
Может быть, ты и ребра себе переломала.
Высыпав ошалевшим от такой щедрости цыплятам
сразу всю миску зерна, баба Саша побежала в медпункт, а я поплелась в свою
терраску. Еще вчера я и не чаяла вернуться домой, а сегодня стала новым
человеком. И уютная домашняя обстановка позволила мне вспомнить о своих
болячках и пожалеть себя. Но первым делом я спрятала цветок: сунула его под
матрас и уселась сверху. В терраске был полумрак, шторы я вчера задернула перед
уходом. Я прикрыла глаза, прислонившись к стенке, и сразу же задремала.
Проснулась я, вздрогнув от непонятного звука.
Дрему сразу будто ветром сдуло. Я вся напряглась и насторожилась, но через пару
секунд поняла, что это был лишь звонок в дверь.
Бабуля открыла и, я услышала, как она
разговаривает с кем-то, рассказывая историю о том, как я провалилась в погреб.
Хорошо, что она сама ее выдумала и избавила меня от необходимости что-то
сочинять на ходу. Баба Саша открыла дверь в терраску и произнесла шепотом:
--ИИриша, доктор к тебе. Я ему все рассказала.
Проходите.
Бабушка скрылась, а вместо нее в комнату вошел
небольшого роста молодой человек, патлатый и небритый. В сумраке я его не сразу
разглядела, но когда он подошел поближе, поразилась:
--Доктор Ю-Ю! Вот это да!.. То есть, я хотела
сказать Юрий Юрьевич. Извините.
Ну и дела! А мир-то и в самом деле тесен.
--Ладно, можешь звать меня Ю-Ю, если тебе так
больше нравится. Мы ведь с тобой старые знакомые? Ну, так что ж с тобой
приключилось?
--Да ведь бабуля вам все уже рассказала. Я
упала в погреб, ну, и так далее.
--В погреб говоришь? А на самом деле? Я ни разу
не видел, чтоб после падения оставались такие вот характерные царапины.
--А если серьезно, - вздохнула я, - на меня
набросилась толпа злобных чудищ, которые пытались разодрать меня на сотню
маленьких медвежат, ну, то есть, в клочья.
Доктор хмыкнул, а я подумала, что он сейчас,
наверное, спросит, не ударилась ли я головой при падении в погреб и как сильно.
Не отправил бы в психбольницу. Но Юрий Юрьевич лишь ухмылялся, и я продолжила:
--Кстати, уважаемый доктор, вы случайно не
участвовали в этом? Вы ведь, если мне не изменяет память...черт?-- спросила я,
сразу же мысленно обругав себя за это.
--Нет, не участвовал. Я ведь не служу
наместникам,-- был его ответ.
--Кому?
--Все узнаешь в свое время, а пока дай-ка,
осмотрю тебя.
Я нахмурилась. Мне в голову пришла нелепая
мысль: а что если Ю-Ю, действительно черт.
А он тем временем взял мою руку и вместо того,
чтоб проверить пульс, как я ожидала, вдруг положил ее на свою лохматую
шевелюру. Чуть выше лба у доктора прощупывались скрытые под волосами два
твердых бугорка. Я тут же отдернула руку.
--Черт!--вырвалось у меня привычное мое
ругательство.--Это еще что?
--Вот именно, --хмыкнул доктор.
--И ты... вы ...с ними!?
--Нет, я сам по себе.
--И что теперь?
--Ничего. Дай-ка ногу осмотрю.
Доктор-черт осмотрел и ощупал мою раздувшуюся
щиколотку и сказал:
-- Сейчас будет больно.
--Подумаешь! Если бы вы знали, что мне
пришлось... А-а-а!!! Черт! Больно!
Он дернул меня за ногу, и в ней что-то
пренеприятнейше хрустнуло. Сустав заныл.
--Я предупреждал.
--Теперь верю.
Доктор перемотал ступню туго-натуго бинтом,
забинтовал ладони. Я терпеливо сносила все это и не могла понять, чем же черт
отличается от человека. Посмотрела на его ноги.
--Нет, копыт нет,-- заметил доктор Ю-Ю,-- и
хвоста тоже. Рога - это все, что досталось мне от отца. Вот он-то был настоящим
чертом.
--Вы плохо видите, доктор? -- спросила я,
заметив линзы в его глазах.
--Нет. Я вынужден прятать глаза: зрачки выдают
меня, светятся в тени и темноте. Кстати, можно на "ты".
--Почему же вы.., то есть ты не вылечишь мои
шишки одним взмахом руки?
--Хм. Я такого метода лечения в мединституте не
проходил.
--Ну, так не интересно,-- разочаровалась я.--Я
думала, раз черт, значит, может все. А ты что же, учился в самом обычном
мединституте?
--Не совсем обычном, одном из самых лучших в
стране.
--Да я ведь не о том, ведь у Гоголя...
--Да ведь это же сказки! Когда ты познакомишься
с нашим миром поближе, то поймешь, что он не совсем такой, как принято думать у
вас, людей.
--Спасибо, я уже с ним познакомилась близко,
ближе некуда! А как же ты оказался среди людей?
--Я эмигрировал, только и всего.
--И ты знаешь, что ЭТО у меня?--спросила я
осторожно.
--Догадался. Иначе бы ты не вернулась живой.
--Так это ты будешь его выкупать?
--Нет, не я. Но я могу тебе помочь, как можно
выгодней продать его.
--Ну, положим, с этим я и без тебя справлюсь.
--Ты так говоришь, потому что еще не знаешь,
какую страшную вещь держишь у себя.