Как стать добрым - читать онлайн книгу. Автор: Ник Хорнби cтр.№ 77

— Но ты же сама говорила…

— Молли. Здесь не о чем говорить. Брайен не может здесь оставаться. Он не из нашей семьи.

— Но мог бы. Он мог бы стать членом нашей семьи.

— Нет. Не мог бы.

Я посмотрела на Дэвида, который ответил мне прямым взглядом, но ничего не сказал. Не вступился и не осудил. Судя по всему, он не собирался спешить мне на помощь.

— Молли, пойми, это наша семья. Ты, я, папа, Том. Вот наша семья. А не ГудНьюс, не Брайен, не Обезьяна и никто другой. Только так. Ничего не поделаешь. Есть люди, о которых мы должны заботиться в первую очередь.

— Но почему? — Наконец Дэвид внес в разговор свою скромную лепту. Лепта — так себе, но нельзя не оценить по достоинству проявленной им активности.

— Почему? Да потому! Дэвид, мы едва успеваем присматривать друг за другом. Мы почти на грани — отчасти потому, что ты бросил работу. Том ворует в школе. — Я ощущала поток бушующих во мне слов, рвущийся наружу, и уже не могла сдержаться, слова сами выхлестывали из меня: — Молли превращается в ханжу, у меня роман…

— А что такое «ханжа»? А что такое «роман»?

— Это значит, что у мамы был «молодой человек», — пояснил Том, не отрываясь от телевизора.

— Мы с тобой вот уже несколько месяцев на грани развода, мы заперли дверь изнутри и выбросили ключ, таким образом обрекая друг друга на пожизненный тупик и взаимную неприязнь! И ты спрашиваешь, почему мы должны в первую очередь присматривать друг за другом? Потому что жизнь чертовски сложная штука, вот почему, и… все! — Дальше нецензурно.

— Кейти, остановись. Ты перепугаешь детей.

— Очень хорошо. Может, им самое время испугаться. Может, тогда они не пойдут по жизни в розовых очках, решив, что перед ними раскрыты все двери, что здесь все так здорово, классно и что всем совершенно все равно, у кого есть деньги, у кого нет — это не имеет значения. Я хочу, чтобы этого не произошло никогда. Я и сама хотела бы чувствовать себя в жизни уверенной настолько, чтобы распоряжаться чужими судьбами, но пока этого не получается. Я всю жизнь мечтала помогать людям. Потому и стала доктором. Теперь у меня десятичасовой рабочий день, мне приходится иметь дело с наркоманами и постоянно подводить людей, которые в меня верят. Я назначаю им лечение, которого они не получают, и выписываю лекарства, которые не помогают. И, не состоявшись там, на работе, я прихожу домой, где обнаруживаю, что как жена и мать я тоже не состоялась. В таком случае не состояться в чем-нибудь еще, очередном, у меня просто нет сил. И если Брайену предстоит остаток дней провести в реабилитационном центре, а Обезьяне на улице — то так тому и быть. Что я могу с этим поделать? Это плохо, очень плохо. Но если за двадцать лет мы еще не опостылели друг другу окончательно, и дети здоровы, и я не сижу на транквилизаторах, и ты не спился, и мы с тобой до сих пор еще вместе, то это само по себе чудо, черт побери. Я уже не прошу от жизни большего, если есть хотя бы это. А если при этом мы еще можем приобрести газету «На дне» — и помочь этим бездомным, — то честь нам и хвала! И тогда — да здравствуем мы — это уже большая победа. Понимаешь? Да здрав-ству-ем мы! Ура! У-ра! Вперед! Ну, давайте же. Присоединяйтесь!

Никто меня не поддержал.

Теперь все, кончено. Я выплеснулась и стала пустой внутри, свободной от боли, гнева и всех прочих эмоций. Я выплеснула все это на своих близких, и больше ничего не осталось.

— Так вы в самом деле не разводитесь? — уточнила Молли, наверное, единственное, что она извлекла для себя из этого словесного потока. Она плакала, но что поделаешь — она сама захотела этого разговора.

— Нет, если ты ничего не имеешь против, — ответила я ей.

Это ужасно — так говорить с детьми. Но в то же время иногда чрезвычайно полезно.

Впервые за долгие месяцы я зашла в книжный магазин — за подарком отцу на день рождения. Я не имела представления, что собираюсь купить, да он и сам не знал, чего хочет, не питая определенных книжных пристрастий. Так что я просто бесцельно скиталась вдоль полок. Раньше я частенько заскакивала в книжный и неплохо здесь ориентировалась, но теперь просто смутно паниковала. Я выбрала роман молодой писательницы и прочитала аннотацию на обложке: возможно, мне бы это понравилось. Я уже наполовину осилила «Мандолину капитана Корелли», когда съехала от Дженет, и, хотя на этом и застряла, оставалась надежда, что в новом тысячелетии я доберусь до другой книги. Но когда я попыталась решить, подойдет ли мне эта книга, в моем ли она вкусе, я внезапно поняла, что, похоже, навсегда утратила эту способность — решать и определять что-то для себя. Откуда мне знать, будет это мне интересно или нет? Мне, например, нравится массаж — когда мне разминают плечи. Я бы охотно провалялась неделю у бассейна, греясь на солнышке и подремывая. Еще меня бы несказанно порадовал большой холодный джин-тоник, после которого предстоит длительное безделье. Еще бы неплохо шоколаду. Но книга… Этот роман повествовал о чернокожей девушке, которая вследствие политических преследований вынуждена была покинуть свою африканскую родину и поселиться в Бромли, где влюбилась в молодого белого расиста-скинхеда, балетного танцовщика. «Перед вами „Billy Elliott“ в сочетании с „White Swans“ — это новая история „Ромео и Джульетты“» — гласила аннотация на задней обложке. Я поставила книжку на место — не потому, что эти слова производили кичливое впечатление, а потому, что лично меня никто не вынуждал покидать африканскую родину и я даже не жила в Бромли. В самом деле! Вот логика, которая помогала мне сохраниться. Но чем я тогда отличаюсь от Поппи, нашего семейного кота, погибшего под колесами на дороге, сплющенного, как… избавьте меня от необходимости описывать подобное зрелище. Правда, в отличие от него, я пыталась оставаться в трехмерном пространстве, избегая двухмерности, и все еще не выпустила кишки наружу. Но Поппи нравилось, когда его гладили, — вот и я обожаю массаж. Поппи любил рыбу, а я — шоколад. Поппи тоже любил нежиться на солнышке и отложил бы книжку обратно на полку по той же самой причине: поскольку все происходящее там его совершенно не касается. Меня так потрясло это сравнение, что я тут же, не медля ни минуты, купила книгу, не успев даже выбрать подарок отцу. Я не хотела превращаться в домашнее животное. Я не желала этого.

Биографии. Интересно, ему это понравится — читать чужие биографии? И чьи же? Гитлера? Монтгомери? Диккенса? Джека Никлауса? [68] Женщины из «Истэндеров», которая держала паб? Но в отце немного от типичного завсегдатая паба, как мне кажется, так что ему вряд ли понравится… О господи, Кейти. Это же никакой не паб. Смысл этой книги совсем в другом. Отец не смотрел «Истэндеров». Вот почему нет смысла покупать ему эту книгу. Наконец я заметила на столе новинок выставленный подарочный том и, уже направляясь к кассе, наткнулась на жизнеописание Ванессы Белл, сестры-художницы Вирджинии Вульф, женщины, которая, судя по отзыву в книжном обзоре, прожила «насыщенную и плодотворную жизнь». Я взяла эту книгу: посмотрим, что это такое — прожить насыщенно и плодотворно. Посмотрим, как это бывает. И, как только Дэвид с ГудНьюсом управятся со своей книгой «Как стать добрым», мы сможем сравнить.