Как стать добрым - читать онлайн книгу. Автор: Ник Хорнби cтр.№ 76

— Печальная история, — сказала Молли. — Правда, мам?

— Да, — сказала я. — Очень печальная история.

— Так вот почему Брайен будет теперь жить у нас.

— Спасибо, — повторил Брайен. — Мне у вас очень нравится.

— Молли, остановись. Брайен не может жить у нас.

— Как не может? Ведь может же, папочка? — сказала Молли. — У нас Обезьяна пожил немного, — успокоила она Брайена. — Раз Обезьяна мог, так и вы сможете.

— Я не могу — немного, — заявил Брайен. — Если уж переселяться — то навсегда.

— Ну и прекрасно, — сказала Молли. — Правда, папочка? Навсегда — так навсегда. Для этого мы и здесь, — резюмировала моя дочь. — Вот здорово! Мы же присматриваем за бедными людьми, мы их опекаем. Мы очень добрые. Все так считают.

— Я не бедный, — возразил Брайен. — У меня есть немного денег.

— Вы бедный. Просто по-своему. Это другой тип бедности.

Том, до этого сохранявший железное спокойствие, внезапно поднялся из-за стола. Дрожание его нижней губы предвещало взрыв негодования.

— Если он заявится сюда…

— Сядь, Том, — остановила я его. — Я сама все улажу.

— Ничего ты не уладишь. Ты всегда делаешь, как скажет папа. А папа скажет…

— Иди смотри телевизор. Давай. Не задерживай.

Я ощутила, что наступил решающий момент в истории нашего семейства. И вовсе не потому, что Безумный Брайен мог угнездиться у нас до самого дня моей кончины, которая, впрочем, тоже вряд ли выгонит его из нашего дома. Это был судьбоносный момент — потому что, если мы пойдем другим путем, если я скажу Брайену, что он не может жить с нами, в нашей жизни может наступить иная эпоха.

— Молли, Брайен… Мы не можем жить вместе.

— Почему не можем? — спросила Молли.

— Да, в самом деле, почему? — присоединился Брайен. — Вы же всем позволяете. Почему всем можно, а мне одному нельзя?

Под «всеми» Брайен, безусловно, имел в виду остальных членов моей семьи.

— Да, — заметила Молли. — Так нечестно.

Она, бесспорно, была права. Это нечестно. Любовь, как выясняется, столь же недемократична, как и деньги: одним ее достается много, другим совсем ничего. Она выбирает тех, у кого ее и так уже предостаточно: кто здоров, физически и психически, красив и, хотя бы относительно, молод. Я была любима своими детьми, родителями, братом, супругом, надеюсь, друзьями; Брайена же не любит никто и не будет любить никогда. И как бы мы ни старались, мы не сможем расширить эти узкие горизонты семейной любви. Вот если бы нам нужен был человек по хозяйству, присматривать за домом, и если бы Брайен был способен выполнить роль вышколенного английского слуги, тогда мы, безусловно, с радостью распахнули бы перед ним двери нашего дома. Я мельком заметила взгляд Дэвида: ему хорошо известна опасная тропа, на которую я сейчас готова ступить, эта скользкая обледенелая тропка, сделав шаг по которой, непременно докатишься до самого низа.

— Молли, хватит, прекрати. Мы не будем обсуждать этот вопрос в присутствии Брайена. Это невежливо, в конце концов. И это не решается в две минуты.

— Я могу подождать, — сказал Брайен. — Я сегодня никуда не тороплюсь.

Однако мне все же удалось выпроводить его на улицу после чашки чаю и тортика в виде громадного батончика «Марса». Я отвезла его к его новому жилью — точнее, за угол, потому что, как только мы остались наедине, в нем мигом ожила его подозрительность и недоверчивость, и он напрочь отказался сообщить мне адрес своего нового пристанища.

— Спасибо, — сказал он, выбираясь из машины. — Вы скажете мне об остальном завтра? Тогда бы я мог предупредить там всех, что переезжаю. И начал бы складывать вещи.

— Брайен. Вы не можете жить с нами.

— Но вы же только собирались обсудить этот вопрос?

— Мы обсудим, но я уже знаю, к какому решению мы придем.

— Ах вот оно что, — разочарованно протянул он.

— Вы расстроены?

— Да. Очень. Я уже представлял себе, что все будет по-другому. Мне понравился этот сериал, который про подростков.

— Вы сможете смотреть его у себя, по вашему телевизору.

— В самом деле?

— Да.

— Вы уверены? Что-то он никогда не попадался мне.

— Это, кажется, по Ай-ти-ви.

— A-а. Хорошо. Я его мало смотрю. А какой номер?

— ?

— Какую цифру нужно нажимать на пульте?

— По-моему, тройку. На вашем пульте, наверное, тройку. Попробуйте, во всяком случае.

— Ну, тогда, пожалуй, неплохо, тогда хорошо, — начал он беседу с самим собой.

— Вы правда не обижаетесь?

— Нет. А как насчет курицы? Можно мне будет прийти еще раз?

— Конечно, сколько угодно. Недельки через две. Мы каждый раз, когда будем ждать вас в гости, станем готовить непременно курицу.

— Вы правду говорите? Не разыгрываете?

— Я вас не разыгрываю.

— Ну, тогда ладно. До свидания.

И он побрел по глухой улице в ночь.

Итак, бой был выигран малой кровью: мне просто придется еще через пару недель покормить моего Пациента Номер Один. Ведь я только что пригласила одного из своих «безнадег» кормиться у нас раз в две недели — подозреваю, пожизненно. Еще несколько месяцев назад я расценила бы это как безошибочный признак собственного безумия, а теперь данный поступок рассматривался мной как предусмотрительный, хладнокровный, прагматический и взвешенный. У меня было такое чувство, будто с души свалился камень. Я готова была выскочить и танцевать на крыше машины. Молли, конечно, примет это известие не так легко, как Брайен, но после нашей договоренности насчет обедов это все равно уже будет выглядеть милосердием. А это все, что нам нужно — нам, а не людям вроде Брайена.

Дома — Том, в частности, так и не отклеился от «ящика» — терпеливо дожидались моего возвращения.

— Мы собирались поговорить, — с преувеличенной серьезностью начала Молли. — Мы будем говорить о Брайене и о том, когда он переедет к нам.

— Ладно. — Я села за стол. — Можно выступить первой?

— Как пожелаешь.

— Так вот, Брайен не будет у нас жить, никогда. Я ему об этом уже сказала.

— Так не честно!

Я никому не собиралась доказывать, что жизнь — сложная штука и честного в ней днем с огнем не сыскать.

— Знаю. Прости. Я обещала ему, что мы будем кормить его жареной курятиной, когда он будет приходить к нам в гости. Для него этого оказалось достаточно.

— Я тебе не верю. Ты уже один раз обманула.

— Клянусь, я сказала ему. Но дальше жареной курицы наше гостеприимство не распространяется.