– С вашей стороны это был очень неразумный поступок.
– Что тут неразумного? Согласись они, все бы уладилось.
– Наверное, теперь ваши слуги убеждены, что вы и вправду
совершили убийство.
– Ну… я ведь все равно заплатила Крофту за…
– За что?
– Нет, ничего.
– Не забывайте, что вы просите меня о помощи.
– Да так, ничего серьезного. Просто ее приглашение передал
мне Крофт.
– Ее? Миссис Апуорд?
– Да. Она пригласила меня прийти к ней вечером.
– А вы отказались?
– А что мне у нее делать? Старая зануда. Идти туда,
поглаживать ее по руке – только этого мне не хватало! У меня и в мыслях не было
туда идти.
– А когда она позвонила?
– Меня не было. Точно не знаю когда – наверное, где-то от
пяти до шести. С ней разговаривал Крофт.
– И вы дали ему деньги, чтобы он забыл про этот телефонный
звонок. Но зачем?
– Не задавайте идиотских вопросов. Я не хотела, чтобы меня в
это впутывали.
– А потом вы предложили ему деньги, чтобы он сделал вам
алиби? Что, по-вашему, думают теперь он и его жена?
– Кому есть дело до того, что они думают?
– Например, это может заинтересовать суд присяжных, – строго
предположил Пуаро.
Она уставилась на него:
– Вы серьезно?
– Абсолютно.
– Что же, они поверят прислуге, а не мне?
Пуаро взглянул на нее.
Какая немыслимая бестактность, какая непроходимая глупость!
Эти люди могли бы ей помочь, а она настроила их против себя. Близорукая
примитивная политика. Близорукая…
Какие очаровательные большие голубые глаза.
Он сказал спокойно:
– Почему вы не носите очки, мадам? Вам они нужны.
– Что? А-а, иногда ношу. В детстве носила.
– И скобы для укрепления зубов тоже.
Она пристально посмотрела на него:
– Было и такое. А к чему вы это?
– Гадкий утенок превращается в лебедя?
– Да, особой красотой я тогда не блистала.
– Ваша мама тоже так считала?
Она буркнула:
– Маму я не помню. Но что это, черт возьми, за разговор?
Беретесь вы за эту работу или нет?
– К сожалению, взяться за нее я не могу.
– Почему?
– Потому что в этом деле я представляю интересы Джеймса
Бентли.
– Джеймс Бентли? А-а, это тот полоумный, который пристукнул
поденщицу. Но какое отношение он имеет к Апуордам?
– Вполне возможно, что никакого.
– Так в чем же дело? В деньгах? Сколько?
– В этом самая большая ваша ошибка, мадам. Вы все меряете
деньгами. Они у вас есть, и вы искренне убеждены, что других ценностей не
существует.
– Деньги у меня были не всегда, – сказала Ив Карпентер.
– Не всегда, – согласился Пуаро. – Я и сам так думал. – Он
едва заметно кивнул. – Это многое объясняет. И кое-что оправдывает…
2
Ив Карпентер вышла тем же путем, что и вошла, не вполне
уверенно двигаясь на свету; Пуаро вспомнил, что и раньше обращал на это
внимание.
Пуаро негромко произнес:
– Ивлин Хоуп…
Итак, миссис Апуорд позвонила и Дейдри Хендерсон, и Ив
Карпентер. И может, не только им? Может… С грохотом в комнату влетела Морин:
– Теперь пропали ножницы. Извините, с обедом задержка. В
доме трое ножниц, и ни одних не могу найти.
Она бросилась к комоду, и процедура, с которой Пуаро был
хорошо знаком, повторилась. На сей раз поиски увенчались успехом довольно
быстро. Взвизгнув от радости, Морин убралась восвояси.
Почти машинально Пуаро подошел к комоду и начал складывать
вещи в выдвинутый ящик. Сургуч, писчая бумага, корзинка для рукоделия,
фотографии…
Фотографии…
Он вгляделся в снимок, который держал в руке.
Из коридора снова донесся топот бегущих ног.
Пуаро был человеком подвижным, несмотря на возраст. Прежде
чем в комнате снова появилась Морин, он успел бросить фотографию на диван,
прикрыть ее подушкой и усесться сверху.
– Черт возьми, куда же я сунула дуршлаг со шпинатом?..
– Вон он, мадам.
Он показал на дуршлаг, покоившийся рядом с ним на диване.
– Ага, вот где он, милый. – Она схватила его. – Отстала
сегодня на всех фронтах… – Взгляд ее упал на Пуаро, который сидел, вытянувшись
в струнку. – Что вы себе такое место выбрали? Хоть и с подушкой, все равно
сидеть на этом диване неудобно. Все пружины поломаны.
– Знаю, мадам. Просто я… наслаждаюсь этим полотном.
Морин перевела взгляд на написанную маслом картину – на ней
был изображен морской офицер возле телескопа.
– Да, картина хорошая. Пожалуй, единственная достойная вещь
в этом доме. Возможно, это даже Гейнсборо. – Она вздохнула. – Но Джонни ее
нипочем не продаст. Это его прапра, а то и еще какой-то более древний дед, он
приплыл на своем корабле и совершил какой-то жутко отважный поступок. Джонни
этим страшно гордится.
– Да, – мягко подтвердил Пуаро, – вашему мужу есть чем
гордиться!
3
В три часа Пуаро стучался в дверь дома доктора Рендела.
Незадолго до этого он съел жаркое из кролика со шпинатом и
недоваренной картошкой, а десерт состоял из какого-то странного пудинга, на сей
раз неподгоревшего. Зато, как объяснила Морин, «в нем откуда-то взялась вода».
Все это он запил мутным кофе. И чувствовал себя не лучшим образом.
Дверь открыла миссис Скотт, пожилая экономка, и он спросил,
можно ли видеть миссис Рендел.
Миссис Рендел сидела в гостиной и слушала радио, приход
Пуаро явно застал ее врасплох – встрепенувшись, она поднялась со своего места.
Пуаро помнил, какое впечатление миссис Рендел произвела на
него при первой встрече. Настороже, смотрит с опаской, словно боится его или
того, что он олицетворяет. Сейчас это впечатление подтвердилось.